Читать книгу - "Жажда снящих - Юлия Остапенко"

– Но я всё же не понимаю, как…

«И не поймёте», – подумал Джон, а вслух сказал:

– Достаточно просто верить мне, Светлейший. В этом убогом с виду существе есть все частички, из которых состоит божество. Просто они объединены неправильно. Я разберу их на составляющие и сложу заново – так, как они должны были сложиться, но не сложились из-за злой шутки небес.

«Или небеса просто не сумели их так сложить А я смогу», – дрожа от предвкушения, подумал он. Грубое, асимметричное лицо мёртвой девушки казалось умиротворённым. На миг Джону показалось, что он чувствует под пальцами биение её пульса. Он разжал руку.

– Сколько времени это займёт? – спросил император.

– Пусть Светлейший назначит свадьбу на летнее солнцестояние, – ответил Джон. Император хмыкнул с сомнением.

– Если она не понравится мне, я велю тебе покончить с собой.

– Я сделаю это с радостью, Светлейший, – честно сказал Джон.

Но она понравится вам. Она понравится мне. Она понравится всем. Мы станем молиться на неё.

И, может, она даже сможет ответить на наши молитвы.

* * *

– Это…

– Это она, – сказал Джон. Он улыбался. Не потому, что шок на лице императора был более чем красноречив – потому, что невозможно смотреть на неё без улыбки. По крайней мере – он не мог.

Джон ждал всяческих «невозможно» и «поразительно», но император молчал – только водил пальцами по стеклу, за которым, раскинув руки, в белковом растворе плавало тело его невесты.

– Когда ты разбудишь её?

– Скоро.

– Завтра?

– Нет, ещё рано. Она должна набраться сил.

– Как ты… сделал это?

– Я говорил вам. В старом теле было всё необходимое. Я просто расставил слагаемые в нужном порядке.

Пальцы императора – тонкие, крепкие, с артритными узелками на костяшках – вжимались в стекло с такой силой, будто хотели продавить его. Голос был твёрд и властен, как всегда, но в нём звучало что-то непривычное… что-то похожее на страх.

– Зачем ты приделал ей крылья?

– Я ничего не приделывал. Они были в ней. То, что должно было стать крыльями, но, поскольку её собрали неправильно, стало чем-то другим, незаметным, неиспользуемым.

– Это… так странно. Я не думал, что она будет с крыльями.

– Прошу прощения, Светлейший. Это не зависело от меня.

– Ничего… так даже любопытнее. Я хотел, чтобы она не была похожа ни на кого – так и есть.

Он убрал пальцы со стекла, и Джон с трудом удержал вздох облегчения.

– Как ты назовёшь её? – спросил император. Джон поклонился.

– Это творение предназначено для Светлейшего Императора. Только ваше величество может дать имя своей Богине-Невесте.

– Хорошо. Я подумаю. У неё должно быть имя, такое же удивительное, как она сама. Ты прав, Джон Доу.

Он снова поклонился, и выпрямился, только когда удаляющиеся шаги императора стихли. Тогда он снова повернулся к резервуару и подумал: «Он может называть тебя как угодно, но на самом деле ты Джейн Доу. Помни это, дорогая».

Её сложенные крылья слабо колыхались в растворе, и Джон знал, что она его слышит.

Если бы кто-нибудь прежде сказал Джону, что Светлейший Император может бегать по комнате с сияющими от счастья глазами, едва не подпрыгивая, как ребёнок, он бы… впрочем, после их долгих задушевных бесед об идеале Светлейшего, возможно, и поверил. Но что император может схватить в охапку его, низкородного смерда, и едва не задушить в объятиях – ни за что на свете.

– Джон Доу, ты сам – бог! Она… она больше чем Богиня! Она – Вселенная! Чего ты хочешь? Скажи?

– Удовольствие моего императора для меня лучшая награда, – заученно ответил он, зная, что за этим последует прибавка к жалованию, новый дом, новые рабы или, может быть, даже свобода, но хотел он на самом деле только одного, а этого император не даст никогда.

– Я всю ночь с ней говорил. Она… небеса, это абсолютно всё, о чём я мечтал! Абсолютно всё, понимаешь? Даже…

– Даже то, о чём вы мне не говорили? – слабо улыбнулся Джон. Император покраснел, как мальчишка. Джон улыбнулся шире и спросил: – Как вы решили её назвать?

– Не знаю… пока не знаю. Может, Селестия… или Клементина… как мою прабабку, Великую Императрицу…

– Почему бы вам не спросить её саму?

Император моргнул. Убрал руки с плеч Джона.

– Я… даже не думал… ты полагаешь?..

– Она совершенна. Ей лучше знать.

Ему не следовало этого говорить, он понял это по глазам императора, но смолчать он не имел права.

– Возможно…

Император был недоволен. Джон знал, что через это просто надо пройти. Им обоим. Всем троим.

Ночью император разбудил его, выйдя на видеосвязь. Его лицо было осунувшимся, а взгляд – растерянным.

– Джон Доу, она сказала мне своё имя.

Ему разом расхотелось спать.

– Да? Какое же?

– Джейн.

– И… всё?

– Всё. Просто Джейн.

– Как Праматерь, – сказал Джон.

«Такая маленькая, а уже лгунья», – думал он с улыбкой, засыпая.

За три дня до летнего солнцестояния Джон получил аудиенцию у Богини-Невесты. Её называли именно так – это было больше, чем официальный статус. Похоже, её настоящее имя знали только избранные. Раньше она отказывалась его принять – была слишком занята. Она узнавала свой народ, а народ узнавал её. Народ любил её. Когда она вылетала из императорской цитадели и кружилась над землёй, медленно, плавно, раскинув тонкие белые руки, толпа внизу умирала на эти мгновения. Люди уже учились ей молиться. Но пока что Богиня-Невеста не отвечала на молитвы.

Теперь она сама вызвала его к себе.

Джон с опущенной головой прошёл между двумя рядами охраны, встал на колени.

Она сказала:

– Посмотри на меня, Джон Доу.

Он поднял голову. Никогда ещё он не видел её так близко – только в лаборатории, пока она росла за стеклом, а потом лишь издалека, когда она летала в вышине, оглядывая то, что станет её миром. Сейчас же он смотрел на её тонкие белые руки и думал, что это единственное, что осталось в ней от существа, которым она когда-то была. Странно, до этого мгновения Джон не осознавал, что у жалкой девушки-рабыни были безукоризненно совершенные руки.

– Прочь, – сказала Богиня-Невеста.

Джон вздрогнул, не сразу поняв, что обращается она не к нему. Когда охрана, ни словом не воспротивившись приказу Богини-Невесты, покинула зал, она встала. Подол её белоснежного одеяния заструился по ступеням трона.