Читать книгу - "Дочка людоеда, или Приключения Недобежкина [Книга 2] - Михаил Гуськов"

Только одного самоубийцу найдут утром, и никто не поймет, что причиной его смерти была несчастная любовь к белокурой летунье.

Много еще странного и таинственного наблюдала Варя за те дни и ночи, что она провела в стенах аферийского посольства и в обществе Агафьи.

По вечерам она ходила ка приемы в посольства, но не на те, которые устраивают в дни национальной независимости в ресторане «Прага» или Совинцентре и куда может проникнуть каждый шаромыжник понахальнее, привыкший под видом общественного или партийного деятеля обедать на дармовщинку, а на те, которые устраивали для высшею общества — миллионеров и дипломатов — куда, как забавных зверьков из зоопарка, привозили деятелей искусства и знаменитых артистов.

Завидчая, имея на Повалихину какие-то виды, а может быть, искренне полюбив красивую девушку, взяла ее себе в подруга и пыталась очаровать. Надо сказать, что нестоящие волшебницы, даже злые, тем более королевских кровей, делают это профессионально, у них для этого имеются отработанные многими поколениями давно проверенные приемы. Они искренни в своих симпатиях и антипатиях, вот почему их подданное почти всегда бывают польщены вниманием и готовы идти на любые жертвы, чтобы не потерять благосклонность своих повелителей. Тем более, что Агафья, так смело вступившаяся за Варю на трибунале и спасшая ее от сдирания кожи в битве с рыцарскими доспехами, очень хитро внушала ей покорность Элеоноре. Эта изощренная трехтысячелетняя женщина, за века повидавшая всякого, превратилась в абсолютно беспринципную старуху, утратившую какое-либо представление о добре и зле. Она умело играла на чувствах неопытной девушки, чтобы заслужить доверие своей госпожи.

— Ах, Варенька, ты многого не знаешь! — разочарованно вздыхала ведьма, приняв обличье рыжеволосой тридцатитрехлетней красавицы, когда увяданье тела еще не началось, а душа достигла зрелости. — Делая добро, мы чаще всего причиняем зло. Пойми, за все надо платить. Оплачивать счета чужих наслаждений — наш удел. Покарать не самого преступника, а его дочурку или любимого внучка, разве это не справедливость с процентами?

В яшмовой гостиной, обольстительнейшим образом раскинувшись у пылающею камина на перламутровом диване, Агафья готовила девушку к разговору с Элеонорой.

— Я знаю, ты мечтала выйти замуж за миллионера. Как видишь, ты попала в высший свет. Послы, не просто миллионеры, а даже миллиардеры, тобой очарованы, правда, они почти все старики и к тому же женаты, ко во-первых, можно сделать их вдовцами, а кроме того, есть и молодые миллиардеры. Надо только уметь ждать. Впрочем, и старики тоже подойдут, была бы душа молодая.

Агафья загадочно хохотнула, расправив складки своего зеленого платья, лежащего на перламутровом диване, озаренном огнем камина.

— Знаешь, у меня есть чудесный эликсир, стоит выпить пару глоточков, и любой старичок вмиг запрыгает, как козлик, и снова захочет покувыркаться ка травка.

— Я люблю Недобежкина! — упрямо отчеканила Варя.

— Знаю, знаю, никто не запрещает тебе любить Аркадия. Но ему кажется, что он тебя не любит. Ему кажется, будто он влюблен в Завидчую.

Агафья вскинула брови, сделав паузу после того, как ввернула в свою речь эти «ему кажется».

— Однако это не повод ненавидеть Элеонору Константиновну, если она, убедившись в твоей честности, желает тебе счастья. Она не любит Аркадия. Он — человек. Пойми, королева не может согласиться ка мезальянс. Ты — людоедка Конечно, для тебя брак с человеком тоже не лучшая партия, но я уговорила Элеонору Константиновну дать на него разрешение Она хочет твоею счастья. Чем ты ее очаровала? Своим упрямством, по-видимому.

Огненнокудрая баба-яга встала к камину, помешала головешки длинными серебряными щипцами и, подойдя к столу, наполнила рубиновым вином два высоких хрустальных бокала. Варя давно убедилась, что ее покровительница пьет, как старый матрос, и больше не удивлялась той скорости, с которой та осушала бутылки.

— Итак, на чем мы остановились? — ведьма вдруг по непонятной причине дьявольски расхохоталась и швырнула фужер в камни.

Дзынь! — сверкнули осколки.

— Не хватает эмоций! — объяснила она свой истерический смех. — Так вот, Элеонора Константиновна хочет, чтобы Аркадию перестало казаться, что он любит ее и тогда он поймет, что любит тебя. Она мечтает поженить вас, — беззастенчиво врала баба-яга.

Девушка недоверчиво посмотрела на Агафью Ермолаевну, хота у нее не было причин не верить своей старшей товарке.

— Сейчас придет Завидчая и сама расскажет, что ты должна сделать, чтобы Аркадий наконец-то понял, кого он любит по-настоящему, а кем всего лишь временно очарован.

Варвара отпила глоток и внутренне приготовилась к борьбе со своей соперницей.

С тех пор, как дочка Повалихиных соприкоснулась с миром нечистой силы, ока все время пыталась понять законы, которые в нем существуют, научиться отделять чистых от нечистых. Так, например, она до сих пор не понимала, на чем основано могущество Элеоноры. Ей даже начало казаться, что та никаким волшебством не обладает, разве что единственным волшебством необыкновенно красивой женщины. Более того, Завидчая, по всей вероятности, была из людской породы, хоть Агафья причисляла ее к королевской крови, ко кровь-то эта была человечья. Да! Варя все больше уверялась, что Завидчая была самой обыкновенной женщиной, даже не людоедкой, как она сама. Так почему же все подчинялись ей? В том числе и Агафья, которая могла летать в ступе, на помеле, превращаясь по желанию в любого обличия женщину, в птицу, в зверя, в крапиву, и даже оборотила бравого офицера иностранного легиона в статую. Начинающая баба-яга подумала, хорошо бы и ей научиться превращаться хотя бы в птицу, а заодно и узнать, как оживлять статуи.

— Ага! — обратилась она вдруг к своей старшей товарке — А можно того офицера в Архангельском скова обратить в человека?

— Нет, нельзя! — холодно отрубила Ага-Агафья. — Он украл у меня «феррари», чуть не разбил ступу. Он из шайки Побожего, вреднейших и опаснейших преступников. Представляешь, один украл у меня веник, второй — из своего пистолета вдребезги расколол мою любимую ступку.

Варя подошла к своей подруге и обняла ее за плечи. Хотя, по видимому возрасту, разница их сейчас была не очень велика, Варька уже сообразила, что Агафья, как это ни странно для бабы-яги, была очень отзывчива на ласку, особенно если находилась в своем дряхлом теле. Однажды она в благодарность за помощь, которую ведьма оказала ей по спасению Недобежкина, преодолев свое отвращение, поцелована бабу-ягу в клыкастый рот, и с тех пор та испытывала к людоедке прямо таки родительские чувства.

— Варька, не подлизывайся! — размягченно отстранила ее рыжая. — Я же тебя предупреждала, всех не нажалеешься и каждого не спасешь. Люди мечтают, чтобы им поставили памятник.

Агашечка! Милая моя подруженька! Научи меня превращаться в птичку! Варька поцеловала бабу-ягу в свежую щечку.

— В воробья, чтобы тебя кошка съела или коршун?

— А ты меня в сокола научи превращаться.