Читать книгу - "Путанабус. Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий"

Девчонки, пребывая в ступоре, вели себя чисто как зомби. Никакого сопротивления не оказали вообще, несмотря на то что были вооружены до зубов и уже обстреляны в бою. Им казалось, что все это происходит не с ними. И что все это не взаправду, а понарошку. Что сейчас джентльмены в форме предложат им пройти к месту пикника и там развлечься едой и напитками.

На активные действия не было моей отмашки. Вот они и растерялись.

Организован налет был четко. Один держит всех под прицелом автомата с водительского сиденья, другой принимает в дверях, разоружает и усаживает у борта. Еще двое держат под прицелом винтовок посаженных на корточки девушек уже на свежем воздухе.

Когда патрульные разоружали Бульку, то в торце салона около немецкого пулемета от всего отряда остались только Бисянка и Комлева.

Перед Дюлей на обрезиненных трубах заднего сиденья был закреплен РПК, но она понимала, что времени для того, чтобы нагнуться, схватить пулемет, навести и передернуть затвор, у нее не хватит. Патрульному офицеру достаточно полмгновения, чтобы спустить курок «бизона» и нашпиговать ее с Таней свинцом. А потому даже не дергалась. Самоубийство, даже изощренное, в ее планы не входило. Подняла руки, так и стояла.

Таня также стояла столбом в позе пленного фрица за противоположным сиденьем, около биотуалета, и только искоса переглядывалась с Дюлей. В ее глазах читалась полная безнадега.

Но тут за бортом автобуса неожиданно резко раздался выстрел, за ним другой.

Офицер повернул голову к двери, и в это время Таня Бисянка выхватила из кобуры свой нагановский укорот и уложила тупую пулю точно в висок орденца.

А Дюля, неестественным образом запрыгнув задом на столешницу около пулемета, дважды выстрелила в открытую форточку из своего нагана, и упала, сломав своей красивой попкой хрупкую кофемашину.

Только тут остальные девчата очнулись от столбняка, вскочили на ноги и стали остервенело пинать берцами трупы орденских патрульных. Правда, тот, в кого стреляла Наташа, еще дышал.

На саму раненую Наташу поначалу никто не обратил внимания — валяется около колеса и валяется, может отдыхает в отключке, пока Дюля не выглянула в окно и не накричала на всех.

Восстановила порядок Ингеборге, прекратив избиение трупов, связав раненого налетчика и приказав ни в коем случае не трогать меня с места падения, а вот Синевич, наоборот — разоблачить и перевязать.

Антоненкову с Шицгал послала на перевал вызывать по радио помощь.

Роза орала по всем доступным каналам, что произошло бандитское нападение на автобус «Звезд Зорана» и что есть тяжелораненые, которым срочно требуется реанимация.

Первыми откликнулись валлийские кирасиры, потом ответил радист из Кадиса, нудно уточняя место, где они находятся, пока в разговор не вмешались валлийцы и потребовали сразу высылать санитарный вертолет вдоль дороги, а координаты они ему дадут сами, им недолго подъехать.

— Откуда у Наташки взялся пистолет? — спросила Роза, когда девчата уже ушли.

Ответил правду:

— Я подарил, на выезде из Портсмута. «Байкал» из трофеев. Она его сразу засунула в правый бедерный карман шаровар. А в левый — запасные магазины. Вот партизанка!

— Не ругай ее, — строго сказала Роза, — она нас всех спасла. Если бы этот офицер не обернулся на ее выстрел, то у таежниц не было бы даже шанса.

— Дальше-то что было?

— Дальше приехали кирасиры, и Антоненкова взасос целовалась с лейтенантом.

— Сплетничаешь? — поднял я правую бровь.

— Нет, просто рассказываю, что было дальше. По твоей же просьбе, между прочим, — надулась Роза.

— И?..

— Потом прилетел вертолет, забрал тебя с Наташкой и улетел. Очень хвалили, что тебя с места на место не переносили. Так что ты у Ингеборге опять в должниках.

Роза немного помолчала.

— Ну? — подбодрил ее.

— Потом кирасиры все вокруг сняли на камеру, собрали трофеи в их шведскую «буханку» и отдали от нее ключи Бисянке. Теперь это их с Ингеборге трофей, по местным правилам. Их и Синевич, на троих. Потом привязали на свой броневик раненого бандита, дали нам в автобус водителя и все поехали в Виго. А этих орденцев дохлых прямо там, на обочине, и бросили. Только ботинки с них сняли. Мрак.

Новая Земля. Европейский Союз. Город Виго.

22 год, 1 число 6 месяца, суббота, 25:14.

Наши тихие посиделки прервала все та же, так и не представленная мне медсестра. Вслед за ней ввалились в кубрик и хорошо знакомые, но также безымянные для меня карги. Они, тяжко пыхтя, тащили длинную узкую банкетку. Деревянную такую, узенькую и, что характерно, — сверху бордовым винилом крытую. Приставив банкетку к стене, карги торопливо ушли, а медсестра осталась.

— Ну-с… — привлекла медсестра наше внимание.

— Слушаю вас, — откликнулась Роза.

— Как я понимаю, вы остаетесь тут дежурить в ночь, — констатировала медичка, — тогда это сиротское ложе — для вас. Постельное белье и подушка — в шкафу.

Она указала рукой на банкетку и еще куда-то мне за голову.

Роза понимающе кивнула. С достоинством так. Просто пай-девочка.

Перекатившись ко мне, медсестра предупредила:

— Больной, прижмите голову к матрасу.

После чего с металлическим лязгом нажала на невидимый мною рычаг, и кровать резко переместила мою тушку снова в горизонтальное положение.

— Не дергайтесь, — это уже мне персонально сказано. — Придется вас снова зафиксировать. На всякий случай. Но только на эту ночь. Будете себя хорошо вести, больше связывать не будем. А пока без возражений, пожалуйста. Это для вашей же пользы.

Она быстро и умело зафиксировала мне запястья и лодыжки специально для этого предназначенными захватами. Заботливо поправила на мне махровую простыню и удалилась, пожелав всем спокойной ночи.

— Надеюсь, — посмотрела она на Розу, обернувшись в дверях, — вы меня ночью беспокоить не будете.

— Ни в коем разе, — ответила ей Роза, потупив глазки, как примерная ученица в монастырской школе.

— В крайнем случае, кнопка вызова — на стене перед столиком, — вздохнула медсестра обреченно — не верила она в спокойную ночь.

И ушла.

Роза встала и закрыла за медсестрой дверь.

Повернулась ко мне вместо сладенькой Розы уже фурия с раздувающимися ноздрями. Глаза ее просто искрили от сладострастного предвкушения. Красивые губы разъезжались в улыбке хищника, осознавшего, что жертва от него уже никуда не денется.

Двинувшись к моей кровати мягким кошачьим шагом, Роза многозначительно улыбалась.

Я даже притрухал слегка от такой картинки.

— Роза, — постарался сказать твердым голосом, — ты это чего?