Читать книгу - "Хармонт. Наши дни - Майк Гелприн"

– Так что же всё-таки делать, а? – тоскливо спросил Ежи. – Не вижу, как ещё можно туда подобраться.

– А нужно ли? – ответил Антон насмешливо. – Исследования российских учёных показали, что «рачий глаз» нефункционален. К тому же нам наверняка неизвестно, «глаз» это или не «глаз». В конце концов, почему бы тебе не передать материалы в Рексополис? Там большие умники сидят, пускай они и решают, а наше дело маленькое.

Ежи хмыкнул. Охота же Антону валять дурака. «Рачий глаз» артефакт не просто редкий – редчайший. За всю историю хармонтской Зоны официально ни один не зарегистрирован. А тот, что десять лет назад вынес из Зоны сталкер по прозвищу Рыжий Шухарт, канул невесть куда. Отошедший от дел Шухарт утверждает, что его потерял. По пьянке, мол, обронил где-то. И вообще на контакт идти отказывается, не до Зоны ему, дескать, с семьёй у него беда, с дочерью что-то там эдакое. Ежи пожал плечами. Легендарная, можно сказать, личность этот Шухарт: площадь в его честь в Хармонте названа и две улицы, а ему, видите ли, не до Зоны. Ладно, чёрт с ним, не в Шухарте дело. Кибер, накрывшийся вместе с Кеном, успел сделать серию снимков, на которых явственно красно-лиловый округлый предмет диаметром в два с половиной дюйма. Согласно документации, поступившей из других Зон, предмет этот не что иное, как легендарный «рачий глаз», функциональность которого установить пока не удалось. Да и как её установишь, если на весь мир добыты всего три экземпляра неполной сохранности. Все три именные и названы в честь добытчиков. «Глаз Ковалёва», «глаз Фишера» и ещё одного австралийского парня с замысловатой фамилией. «Глаз Пильмана младшего», каково, а? Валентин, будь он жив, наверняка гордился бы первым значимым успехом приёмного сына. Так или иначе, отдать материалы в Рексополис – всё равно, что самому себя обокрасть.

В отстоящий от Зоны на полсотни миль Рексополис филиал Института переехал через полгода после расширения. Можно сказать, эмигрировал, а фактически удрал куда подальше. Название «хармонтский» филиал, впрочем, сохранил, но в самом Хармонте осталась лишь исследовательская лаборатория, можно сказать, полевая, базирующаяся в бывших институтских корпусах. Десять сотрудников, секретарша, завлаб и две дюжины охранников, видимо, из расчёта два бездельника на одного не вполне.

– А если так, – бормотал Ежи, смещая фокус от креста на карте влево. – Если с запада обойти, чёрт с ними, в самом деле, с гаражами. Добраться на «галоше» до грузовиков, оттуда до объекта футов семьсот, если по прямой. Но по прямой мы не пойдём, пускай по прямой дураки ходят. А мы вот сюда, к развалинам трансформаторной будки, как полагаешь?

– У будки и гробанёшься, – оптимистично заявил Антон. – Ничего страшного, не ты первый, не ты последний.

Ежи укоризненно посмотрел на него.

– Не пойдёшь? – напрямик спросил он. – Значит, тогда я один. Возьму «мальчиков», штук пять, десять мне ни к чему. Пущу их вдоль гаражей, а сам к будке. Пока Зона «мальчиками» занимается, проскочу через пустырь к мусорным бакам, а оттуда уже рукой подать. Дальше там страшно, вот в чём дело. Ладно, пройду как-нибудь, бог не выдаст, свинья не съест. Заберу «глаз» – и тем же манером назад.

Антон вытянул из пачки сигарету, сунул в рот и принялся гонять из угла в угол. Курить он бросил и теперь мучился, пытаясь восполнить нехватку никотина хотя бы табачным запахом.

– Я вот что думаю, – сказал Антон, дожевав фильтр и ожесточённо швырнув сигарету в пластиковое ведро. – К будке мы не пойдём, а…

– «Мы»? – обрадованно перебил Ежи. – Ты участвуешь?

– Куда я денусь, – фыркнул Антон. – Надо же девкам чем-то мозги пудрить. В общем, никакой будки. А пойдём мы с тобой обычным маршрутом. Из «галоши» выберемся за полсотни метров до грузовиков. Прости, ваши футы мне вот где сидят, – Антон махнул ребром ладони поперёк горла. – Значит, выйдем в пятидесяти метрах и двинемся к пустырю с востока. Добираемся до кучи строительного мусора… Ты следишь?

– Конечно. Только зачем нам куча?

– Сейчас поймёшь. Где в вашем захолустье рыболовный магазин?

Ежи растерянно заморгал.

– Не знаю, – сказал он. – В охотничьем вроде бы есть рыболовный отдел. А зачем тебе?

– Не мне, а нам, – усмехнулся Антон. – Значит, в этом магазине мы с тобой покупаем спиннинг, вместо блесны цепляем на лесу кошку, это такая штуковина с тремя крюками. Забираемся на кучу и кошкой твой «рачий» артефакт выуживаем.

У Ежи загорелись глаза.

– Здорово, – сказал он. – Слушай, а как мы будем выуживать? Я никакой не рыбак.

– А кто рыбак, я, можно подумать? Пацаном головастиков в ручье ловил разве что. Ничего, потренируемся за городом с недельку. Наловчимся, потом пойдём. А пока давай-ка рванём-ка мы с тобой в «Боржч». А то у меня, как в России говорят, кишка кишке кукиш показывает.

В «Боржче», как обычно, было людно. Некогда заведение принадлежало знаменитому скупщику, от тех времён осталась в зале барная стойка в стиле ретро. Поговаривали, что первые сталкеры вываливали на эту стойку мешки с хабаром и прямо тут же заливали в глотки что покрепче. По стенам были развешаны фотографии этих сталкеров, преимущественно в траурных рамках. Сейчас их именами назывались хармонтские улицы, дети в школах изучали биографии – как же, отчаянные парни, герои, сложившие головы на алтарь науки. Уголовное прошлое большинства героев скромно замалчивалось.

Ежи заказал шураско, которым «Боржч» славился ещё со времён владельца-скупщика и которое новый хозяин, хармонтский финансовый воротила Карл Цмыг, оставил в меню как фирменное блюдо. Антон, традиционно попеняв официантке за искажённое название, потребовал боржч.

– Вы позволите?

Ежи поднял глаза на миниатюрную, футов пять, не больше, девицу, светловолосую, зеленоглазую и с ямочкой на подбородке.

– Да-да, конечно, присаживайтесь, почтём за честь, – включил жеребячий энтузиазм Антон, прежде чем Ежи успел раскрыть рот. – Всю жизнь мечтал познакомиться со столь обворожительной особой, как, кстати, вас зовут?

Антон вскочил и принялся шумно отодвигать стулья, сопровождая суетливые движения пригласительными жестами.

Девица фыркнула и озорно подмигнула Ежи, завороженно следящему за бурными манипуляциями галантного кавалера.

– Меня зовут Мелисса Нунан, – представилась она, отобрала у Антона стул и, закинув ногу на ногу, на нём водворилась. – Скажите своему приятелю, чтобы умерил пыл. Вы ведь сын покойного доктора Пильмана, я не ошибаюсь?

– Приёмный, – смущённо ответил Ежи. – А вы, простите, э-э…

– Журналистка. Прилетела в Хармонт буквально пару дней назад, ещё толком не осмотрелась. Я собиралась взять у местных деятелей несколько интервью и подумала, почему бы не начать с вас.

Антон обиженно засопел.

– Прекрасная идея, – сказал он саркастически. – Только мы не деятели, а так. А я вдобавок ещё и не местный.

– Это несущественно, – парировала Мелисса Нунан, извлекла из сумочки блокнот и небрежно бросила его на столик. – Вы ведь сотрудник Института внеземных культур, не так ли? – повернулась она к Ежи.