Читать книгу - "Мефодий Буслаев. Билет на Лысую Гору - Дмитрий Емец"

Наутро все стояли в кабинете Арея. Собственно,теперь он уже не напоминал кабинет Арея. Стол с мраморной жабой-пепельницей,изрубленное кресло, деревянный щит для метания кинжалов; высокий некрашеныйполустул-полулесенка о двух ступенях, на который мечник мрака любил поройзакидывать ноги – все те предметы, что дышали Ареем и напоминали о нем, исчезлибез следа. Теперь это был кабинет Гарпия Здуфса, обставленный согласно еголичным представлениям о функциональности и порядке.

Помещение напоминало гигантскую картотеку.Множество одинаковых металлических шкафов с каталожными ящиками. Ящики не имелировным счетом никаких обозначений – должно быть, Гарпий Здуфс и так отличноориентировался в своем каталоге. Мягкий ковер цвета слежавшейся пыли скрадывалзвуки, делая шаги бесшумными. Стол заменяла высокая конторка, единственнымукрашением которой было торчащее в чернильнице перо. Рядом с конторкой надеревянной подставке стоял аквариум, в котором плавала одна-единственнаядлинная и тощая рыба, похожая на электрического угря. Кое-где сквозь треснувшуюрыбью кожу проглядывал скелет. Наверное, рыба умерла и вновь была оживлена. Триновых портрета горбуна Лигула и еще два портрета неведомых одутловатыхсубъектов во фраках и с орденами украшали стены.

Все было чинно, очень казенно и одновременносовсем никак. Даф с любопытством оглядывала кабинет. Как истинная дочь света,окончившая, хотя и без блеска, школу в Эдеме, она верила, что в каждом, дажесамом скверном, существе тлеет хотя бы одна искра добра. Главное – найти ее ине позволить погаснуть. Вот и сейчас она пыталась увидеть хоть что-то, чтомогло дать ключик к внутреннему миру Гарпия Здуфса, но ничего, совсем ничего ненаходила… Либо у Гарпия Здуфса не существовало внеслужебного внутреннего мира,либо он запрятал его так глубоко, что совершенно невозможно было до негодостучаться. Первое, впрочем, казалось Даф более вероятным.

«Ну что тут скажешь… Оживленец!» – подумалаона удрученно.

Вокруг Гарпия Здуфса, наушничая, уже вертелосьс десяток комиссионеров, и это при том, что день был неприемный. Среди нихмелькала и подобострастная, гнущаяся во все стороны мордочка Тухломона. Еслиприглядеться, можно было обнаружить на ней хорошо затаенное ехидство поотношению к другим комиссионерам. Скорее всего умный Тухломон ужеподстраховался и застолбил себе положение заранее.

Кроме того, в углу хилыми рыболовнымипоплавочками маячила и парочка суккубов, но эти были невеселы, зная, что Здуфс,как оживленец, равнодушен к их чарам.

– Явились? – с хмурым видомприветствовал Гарпий Здуфс учеников.

Он сердито огляделся и щелкнул пальцами.Предусмотрительные комиссионеры мигом сгинули. Суккубы задержались было, как всегдаподогреваемые смутными надеждами, но сгинули тоже.

– Поплакались вчера друг другу в жилетки?И что, легче стало? – продолжал Гарпий.

Мефодий с тревогой покосился на Дафну. НеужелиЗдуфс знает, о чем они говорили? Хотя нет – подслушать он не мог из-за руны.Скорее просто догадывается, что не мог вызвать вчера глубокой любви.

Тонкие потрескавшиеся губы оживленца скривилаусмешка.

– Дружба между учениками мрака – явлениепредосудительное. Отныне вы будете делиться секретами только со мной! Причем несвоими секретами, а чужими. Ваши же секреты, не сомневаюсь, сообщат мне вашидрузья! Так будет гораздо интереснее.

– А больше вам ничего не надо? –спросила Даф.

Здуфс одобрительно посмотрел на нее. Уоживленцев хотя и прекрасный слух, однако иронию они понимают плоховато.

– Конечно, надо! Мы назначим шпионящиепары! Время от времени они будут меняться, но пока так: Даф станет наблюдать заЧимодановым. Чимоданов – за Даф. Мошкин с Мефодием – друг за другом. Ната иУлита – тоже друг за другом. (Вы ведь обе не слишком ладите, не правда ли?)Отныне каждый вечер вы будете являться ко мне с докладом. По десять минут накаждого. Я жду от вас отчет.

– Отчет?

– Именно. Самый подробный. Меняинтересует все. Кто, что, куда, что сделал, чего не сделал для мрака. Коголюбит, кого ненавидит. Как относится ко мне, к Лигулу, к Арею… Малейшие, самыенезначительные нюансы. ПОВТОРЯЮ: ВСЕ! – хладнокровно заявил Здуфс.

У Мефодия мелькнула мысль, что все это полныйбред и никто ничего не будет рассказывать отвратительному Здуфсу или станетврать, но тотчас понял, что не все так просто. Беседы Здуфса с каждым будутпроисходить один на один. Поначалу искренности, конечно, не будет, так как всепрекрасно понимают, что Здуфс им враг. Однако слушающий внимательно Гарпийбудет задавать наводящие вопросы, вцепляться в мельчайшую, случайно сорвавшуюсяс языка подробность. Затем он передаст ее другому, необходимым образомприукрасив. Оскорбленный ученик, подозревая, что товарищ его выдал, задетый заживое, станет отвечать ударом на удар, чужим секретом на свой секрет, и вновьЗдуфс, как заботливая пчелка, донесет яд до адресата.

С каждым разом язва взаимного недоверия будетвсе глубже. Через непродолжительное время – а ведь шпионящие пары станутменяться, не так ли? – все будут тихо ненавидеть друг друга. Атмосфера врусском отделе мрака на Большой Дмитровке, 13 станет удушающей. Довериеисчезнет, и Гарпий Здуфс получит именно ту команду ученичков – моральныхтухлячков, которой, вне всякого сомнения, будут довольны и он, и горбун Лигул.Именно так, с помощью мерзких и очень простых уловок, мрак и создает новыекадры.

– Кажется, кто-то хочет возразить? Ну-с!Я открыт для дискуссии! – поощрил Гарпий Здуфс, покачивая в воздухе острымблестящим ногтем.

Все молчали. Здуфс ухмыльнулся.

– Кстати, про вашего любимого Арея… Нехотите послушать подробности? – продолжал он с наслаждениемсадиста. – Нижний Тартар пренеприятное место. Днем там жарко, как насолнце, ночью – холод, от которого у любого лопухоида, окажись он там, глазапокрылись бы льдом. Рядом с тюрьмой течет река лавы, довольно живописная, но,боюсь, Арей не сможет наслаждаться ее видом. В его камере нет окон, да и самакамера всего три шага в ширину и четыре в длину… Он сидит там в тесноте. Стенытак толсты, что снаружи не доносится ни единого звука. Никаких контактов, дажесо стражей. Ни клочка бумаги, ни ручки, ни книги! Полное сосущее одиночество!

– Мерзость какая… – пробормоталМефодий.