Читать книгу - "Домой, во Тьму - Антон Мякшин"

– Лучше всего, конечно, обойтись без захвата, – продолжил Николас. – Просто направляя движение противника в ту сторону, какая для тебя удобнее. Вот так… – Он протянул вперед обе руки и быстро стукнул мальчика по локтевому сгибу и сбоку под челюсть. – Сделаешь – и сразу меняй позицию. Уходить лучше влево и чуть назад: пока тело противника продолжает движение, ты успеешь нанести настигающий удар. Это если замахи противника широкие, а удары сильные и дальние. Но еще лучше удар угадать и опередить. Это легко сделать, проследив за переменой позиции противника. Из упреждающих ударов простейший такой…

Проповедник, нежно держа бурдюк у груди, с обиженной гримасой на лице приблизился сзади. Половина его бороды окрасилась в розовый винный цвет.

– О, господин, – вдохновенно начал он, – вы снова спасли мне жизнь, и теперь я ваш навеки преданный и ничтожный раб, но терпеть такое обращение…

Легко развернувшись, Николас мягким движением ребром ладони под подбородок – чуть вверх и вперед – толкнул его. Матей покачнулся и осел на землю.

– Такой удар нарушает равновесие противника. На секунду противник – твой. А секунда – это очень много. Ты успеешь нанести несколько быстрых ударов или бежать. Или ударить только один раз, но так, чтобы второго удара не понадобилось. Если хочешь, я научу тебя так бить.

– Святые угодники! – просипел с земли Матей. – Вы осмелились ударить священника!

– Прошу прощения, святой отец, – помедлив, проговорил Николас.

– Меня никто никогда не бил, – ворчал проповедник, пока Топорик помогал ему подняться с земли. – Никто и никогда! Ударить священника рукой, как бьют скотину! Подумать только! Даже вдова Таннекен, когда я начал Рассказывать ей о том, что Господь создал женщину для Мужчины и заповедал им плодиться и размножаться, била Меня не рукой, а сковородником… Что ни говори, а сковородник все-таки менее оскорбителен для честного христианина…

Впрочем, обиделся отец Матей, кажется, только для проформы. Пару раз хлебнув из бурдюка, он начисто забыл о происшествии, повеселел, но, вспомнив о том, что в его хижине в недалекой деревне остался нераспечатанный еще кувшин яблочного самогона, опять погрузился в уныние.

– Давно ты работаешь на Гюйсте? – негромко спросил Николас идущего рядом мальчика.

– Больше года, – ответил Топорик, ускорив шаги, чтобы поравняться.

– Твои родители живы?

– Н-нет…

– Война? Или чума?

– Война… – вздохнул Янас. – И чума…

– Тебя учили какому-нибудь ремеслу?

– Папенька немного учил кузнечному делу, – ответил Топорик и замялся. – Еще Гюйсте учил…

– Понятно, – усмехнулся Николас. – Год – это солидный срок, а Гюйсте Волк был неплохим учителем. Ты должен быть благодарен ему. Он дал тебе многое, чтобы ты смог выжить в Империи в одиночку.

Топорик запнулся. И шел дальше, чуть отставая, уже не глядя на Николаса. Так они добрались до места ночной стоянки.

– Я иду в Лакнию, – сказал Николас, остановившись, – далеко в Лакнию, за Северные горы. Если хочешь, можешь пойти со мной.

Янас тоже остановился. И, не поднимая головы, неопределенно пожал плечами.

– За Северные горы не пройти, – сказал он, глядя себе под ноги, – запрещено императорским указом…

Перед глазами Николаса промелькнул образ Катлины. Вот она смеется, прижимая к груди розовый, смешно лепечущий комочек… Нет, Николас не в силах отпустить этого мальчика. Отпустить – значит, потерять навсегда… Катлину?

Да, Катлину.

– Что-нибудь придумаю, – проговорил Николас, сглотнув. – Хорошо… Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Мне понадобится помощник. То есть не помощник, я хотел сказать, а…

«Близкий человек, – договорил он мысленно. – Я помню, каково это – чувствовать рядом того, кому веришь…»

Топорик встретился с Николасом взглядом и обомлел. Так на него никто, кроме маменьки, никогда не смотрел.

– А… – решился Топорик, – что будет там, в Лакнии?

Лицо Николаса потемнело.

– Расплачусь с долгом, – сказал он. – Это будет быстро. Ты согласен? И мы вернемся назад.

– В Верпен? – В голосе Топорика прорезался страх.

Николас помедлил.

– Нет, в Верпене нам делать нечего. Куда угодно. В Герлемон. В Бейн. Или… – Слово «Потемье» едва не сорвалось с его губ. – Разве это важно – куда? Ну как, ты согласен?

– Да, – помедлив, буркнул мальчик. Он хотел было спросить, о каком долге идет речь, но быстро догадался сам. Убитая женщина, там, в Верпене…

– Между прочим, я тоже согласен, хотя меня вы, господин, почему-то забыли об этом спросить, – подал голос отец Матей, до этого бредущий позади и во всеуслышание оплакивающий недосягаемый самогон.

– Что священнику делать в Лакнии? – спросил его Николас.

– Эта провинция находится под покровительством Святой Церкви, – сварливо заметил проповедник, – значит, там мне найдется работа. В халийских степях мне оставаться нельзя, в центр Империй возвращаться – тоже. А высылали меня как раз в Лакнию. Халия ведь тоже Лакнии принадлежит, вы разве не знаете?

– Боюсь, святой отец, тебе придется трудновато, – заметил Николас. – Северяне вряд ли воспримут серьезно проповедника, который несет им слово Божие в одних подштанниках.

Матей тяжело вздохнул и оглянулся вокруг, словно надеясь найти поблизости для себя подходящее обмундирование. Что-то привлекло его внимание. Он наклонился, поднял у себя из-под ног истоптанный лист бумаги и близоруко на него прищурился.

– Белая бумага! В здешних диких местах! Не разберу, что написано… Печать! Поглядите, внизу императорская печать! Такую имеют право ставить только сам государь, его ближайшие придворные и посланники…

– Это мое, – сказал Николас, – отдай.

– Ваша, господин?! – изумился священник.

Николас принял от него бумагу. «Меча и пламени недостаточно, чтобы очистить от скверны ствол древа животворящего, коим есть…» – мелькнуло у него перед глазами. Измятая и грязная, бумага не была, впрочем, порвана. Только в нескольких местах виднелись проколы от усиков бабочки, которая была в эту бумагу завернута. И печать, оттиснутая внизу, прочитывалась довольно четко.

– Вы императорский посланник Высшей Канцелярии? – почтительно спросил отец Матей. – Направляетесь в Лакнию по особому поручению государя Императора? Простите, господин, за то, что я сразу не догадался, старый я дурень… – Он преклонил колени и, поднимаясь, сказал еще:

– Хотя догадаться было трудно. Посланники обычно не ходят в одиночку, их сопровождает эскорт из солдат Летучего Императорского полка и отряд стражников, сменяемый в каждом городе, через который проходит посланник… Я понимаю, вы великий воин, господин, вам охрана вовсе не нужна, но… Никогда не слышал о том, чтобы императорские посланники Высшей Канцелярии отличались силой и бойцовскими качествами… Вот Тайная Канцелярия – другое дело…