Читать книгу - "Мама для Совенка - Екатерина Боброва"

Смешной зверек уплыл, и Аль вернулся. Потянулся за пирожным, но Юля успела перехватить.

— Сначала поешь нормально, а то на одних сладостях быстро потолстеешь.

Совенок недоверчиво фыркнул, тряхнул серой шевелюрой, но согласился съесть оладий и овощную запеканку.

Момент был упущен, а Юле так хотелось спросить про ассару и свое возвращение, но не станешь говорить о таком при ребенке. Он и так болезненно реагирует на любой намек об ее уходе.

Следующие четверть часа Юля с ее величеством усиленно кормили Совенка, потом они любовались приплывшей стаей разноцветных рыб, а когда крупная тень накрыла беседку, королева кивнула наверх:

— Ихран.

Все дружно задрали голову. Над ними неспешно и величаво проплывал некто, напоминающий гигантскую черепаху.

Когда на столе почти не осталось еды, остров начал медленное всплытие. Вода откатывалась, уступая место воздуху и солнцу. И Юля выдохнула с облегчением, пусть под водой было красиво, на земле все же привычнее.

— Вам пора, — намекнула королева, — было очень приятно с вами встретиться, Юлия. Да пребудет с вами милость Девятиликого.

— Мне тоже, — улыбнулась девушка. Вот не была бы Седьмая мать королевой, они вполне могли подружиться, а так дурацкий этикет, на который приходилось оглядываться обеим, портил все.

На

обратном пути они причалили чуть в стороне от лестницы и пока шли, деть с восторгом носился за стрекозами, набрал каких-то камней, подарил Юле половинку ореховой скорлупы, выглядевшей как ограненный черный кристалл.

А в комнате их уже ждали, причем с нетерпением. Выяснилось, что лучшее время для прогулки на ящерицах — утренние часы. Вдобавок Четвертый решил устроить не просто прогулку, а массовый заезд высшего общества Асмаса, куда они сейчас и опаздывали. Юлю в три пары рук вытряхнули из одежды, запихнули в костюм для верховой езды и сопроводили до портала, который вывел их в вольеры.

Юля, проклиная Четвертого, мрачно рассматривала толпу человек в сорок, бодро, с шуточками и смешками, рассаживающуюся по вальшгасам. Доверия не вызывали ни длинные, покрытые костяными наростами ящерицы, ни их всадники, привычно устраивающиеся в седлах. Они-то привычные, а она? И зачем, спрашивается, столько свидетелей? Других объектов поржать нет?

— Госпожа ассара, — к ним подошел мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, — прошу, ваша очередь. Не волнуйтесь, его высочество поедет с опытным мастером. Он будет в полной безопасности.

Юле тоже не помешал бы опытный инструктор, но животное могло нести лишь одного взрослого.

Темно-серая ящерица метра три длиной, из которых метр составлял мощный хвост, вызывала желание держаться от нее подальше. Так и представлялось, как Юля кубарем летит из седла, попадая под хвост, ломающий ей кости.

— Вы не бойтесь, госпожа ассара, Ветерок у нас умница.

Ветерок повернула к ней вытянутую морду, облизала ее тонким розовым языком, мигнула желтыми водянистыми глазищами, как показалось Юле, с насмешкой, взрыла песок когтями передней лапы. Девушка попятилась. Она и лошадей-то боялась, а уж эту страхолюдину, которую даже погладить нормально нельзя — кожа хуже наждачки, и подавно.

— Вы главное перчатки не снимайте, спину не выпрямляйте, в седле лучше полулежать, опираясь локтями вот на эти подставки, видите? А ноги — вот сюда.

«Сюда» напоминало по виду два деревянных короба, закрывающих ноги до бедра.

Юля убито кивнула. Кто бы сомневался, что ездить на этой твари нужно не по-людски.

— И лицо берегите, — инструктировал ее мужчина, — низко не наклоняйтесь, кожу обдерете. Давайте я вам помогу.

Юля огляделась. Конечно, все в седле, ждут только ее. Твою же мать! Отказаться бы, да внутри подняла голову гордость. Она — землянка, причем русская, а русскую женщину какой-то там ящерицей не испугаешь.

— Ну здравствуй, Ветерок.

Протянула руку в перчатке, вальшгас облизал свой нос, на руку никак не среагировав. В желтых глазах читалось зримое превосходство.

— Госпожа ассара, — умоляюще проговорил мужчина, и Юля подчинилась судьбе. Взгромоздилась в седло, уместилась в позе прячущегося от пуль всадника, намотав себе на руку ремень. Управление было простым: у седла присутствовал плоский руль, ремнями связанный с телом вальшгаса. Хочешь направо — дави правую палку от себя, налево — левую. Остановка — обе палки на себя, вперед — давить или стукать ящерице по шее. Ремень — экстренная остановка, когда больше ничего не работает.

— Не волнуйтесь, — мужчина застегнул страховочный пояс вокруг ее талии, — можете ничего не делать, Ветерок сама пойдет.

Пусть идет. Какое управление?! Юле бы удержаться в седле и дожить до обеда.

Раздался густой звук, и они плотной толпой двинулись по дороге. Вальшгасы бежали, низко наклонив головы к земле. Некоторые, повинуясь воле всадников, вырывались вперед, ловко лавируя между остальными. Как и говорил инструктор, Ветерок бежала вместе со всеми. Приноровившись к ее плавному ходу, к выбрасываемым в стороны лапам и поняв, что ездить на ящерице не так уж и страшно, Юля расслабилась и даже начала замечать красоту окружающего их пейзажа. Они въезжали в горы, справа и слева поднимались скалы, густо поросшие низким темно-багровым кустарником. Впереди ехал Совенок, за его спиной на двойном седле восседал пожилой мужчина. Изредка до Юли доносились восторженные возгласы детя. Хоть кому-то хорошо.

— Все в порядке, Ю-лия? — с ней поравнялся Четвертый и польстил: — Вы отлично держитесь для первого раза.

— Надеюсь, вы учтете мой минимальный опыт и выберете простой маршрут? — ворчливо осведомилась девушка.

— Не волнуйтесь, — на нее с насмешкой глянули серые глаза, — мы доберемся лишь до плато Забвения. Это не высоко.

И Четвертый стукнул ящерицу по плоской голове между глаз, заставляя ускорить ход.

До плато? Юля похолодела. Нет, он сказал: «Не высоко». Паниковать рано. Вдруг до плато ведет нормальная дорога?

Но тут серая лента из вальшгасов резко свернула в сторону, пропадая из виду. Юля завертела головой, подняла взгляд — япона мать! Вот теперь можно паниковать! Дороги не было. Ящерицы ползли прямо по скалам.

— Стоять! — гаркнула, пытаясь остановить Ветерка, но та даже мордой не повела и, резко ускорившись, вспрыгнула на ближайшую скалу. Юля от страха дернула ремень, Ветерок недовольно зашипела, извернулась, намереваясь цапнуть наездницу и разом опровергая свой мирный и послушный нрав. Остановиться она и не подумала.

— Стой, зараза!

«От меня решили избавиться», — пронеслось в голове, руки налились слабостью. Ветерок, ощутив отсутствие контроля, ударилась во все тяжкие. Юля даже глаза закрыла, чтобы не видеть совершенно отвесные скалы, по которым они ползли. Все силы уходили на то, чтобы держаться. «Не дождетесь», — пальцы упрямо цеплялись за седло. Сердце замирало от каждого вывалившегося из-под когтей твари камешка. Вниз смотреть было нельзя, ясно же — грохнешься, костей не соберешь. А что они поднялись высоко, было понятно по усилившемуся ветру, который дул вбок, норовя оторвать от скалы.