Читать книгу - "Девочка и пёс - Евгений Викторович Донтфа"

быстро он обнаружил аккуратную крохотную ранку на шеи. Ронберг потрогал её пальцем. Он почувствовал что-то твердое в ранке, словно какую-то невидимую занозу. Напрягая глаза и сетуя про себя на старость, он пытался разглядеть «занозу». Наконец склонив как-то по особенному голову, он увидел что из ранки вроде как чуть торчит некая тонюсенькая словно бы стеклянная палочка.

Тем временем Хишен встал в полный рост и яростно скинул с себя свой роскошный плащ. Разоделся как ярмарочный клоун! Он вытащил топор и некоторое время мрачно глядел на его лезвие. Это была очень хорошая сталь, вроде бы даже и колдовская, изготовленная в секретных горных кузнях черных лоя. Но сумеет ли она прорезать, проломить металл колдовского зверя? Немного поразмыслив, он решительно направился к стене и нажал на фальшивый кирпич, открывая проходы к подвальным логовам бейхоров.

С трудом разгибая колени, выпрямляя спину и снова сетуя на хвори преклонных лет, Ронберг поспешил к другому «сраженному диавольским взглядом». У него он тоже нашел ранку, тоже почувствовал пальцем какое-то игольчатое уплотнение в ней, но вот разглядеть «стеклянной занозы» он уже не сумел. У третьего неподвижно лежащего разбойника он обнаружил ту же ранку, но никаких заноз, даже на ощупь, он не обнаружил.

— Что там? — С любопытством спросил приблизившийся Хишен, наблюдая за маневрами старого бриода.

— Живые все трое. Только вроде как без сознания, не добудишься. — Он посмотрел на мивара и чуть усмехнулся. — И клянусь ядовитыми ногтями Крайты, никакой магии здесь нет. У них какие-то мелкие шипы в шеях.

— То есть эта треклятая псина?… — Возбужденно проговорил Хишен.

— Вот именно. Точно как маланут, стреляет шипами с какой-то гадостью.

Они уставились друг на друга. Озадаченные и в тоже время радостные, что лишили необычного пса части его магических способностей.

— Не думаю что такими крохотными шипами он может стрелять с большого расстояния, — сказал Ронберг, поправив на голове толстую вязаную шапку. — Так что не стоит приближаться к этому псу. Или, по крайней мере, следует как-то прикрыть шею. Сквозь одежду, думаю, шипы не пробьют.

В этот момент из квадратных проемов в стене беззвучно проявились бейхоры.

Ронберг поспешно поднялся на ноги. Не то чтобы он испугался, но на приближавшихся зверей он глядел с плохо скрываемой тревогой. Он видел своими глазами в какие ошметки превращают человека эти животные и подумал о том, что пожалуй слишком самонадеянно с его стороны было полагать будто его уже ничто не пугает в этой жизни. Одна лишь легкая тень возможности быть разодранным в клочья этой бешеной тварью повергала его в почти неконтролируемый животный ужас, одним махом сминавший любые позерские стены равнодушия и отчуждения человека вроде бы уже испытавшего немыслимую меру страданий и якобы готового ко всему.

Хишен заметил нервозность пожилого бриода и с усмешкой сказал:

— Не дрейфь, Старый. Эти псы уж точно не по твою душу.

Ронберг подергал себя за бороду и спросил:

— Слушай а у этого, — он неопределенно кивнул в сторону двери, — глаза и правда горели синим огнем?

— Горели.

— Так может и вправду дьявол?

— Ну тогда нас здесь двое.

85

Тайвира поднималась по лестнице к выходу из подвала Цитадели. Ступени были очень высокие и неудобные, ноги приходилось задирать чуть ли не на уровень груди. В эти подвалы, где в глубоких нишах забранных толстыми железными прутьями томились пленники мивара, она приносила еду и воду. 14 мужчин и женщин из каравана её отца каждый раз встречали её с тихой слабой радостью и почти безумной надеждой. Она раздавала им сухари, лепешки, кусочки вяленого мяса, ягоды, яблоки, морковь. И всячески старалась ободрить их, убедить их что всё будет хорошо, что её отец обязательно вернется и привезет за всех выкуп. Они делали вид, что верят ей, а Тайвира с комком в горле отчаянно боролась с мыслью, что нет, не привезет. И даже не потому что у её отца не достанет денег или из-за скупости, а просто потому что таковы правила игры.

Некоторые из пленников просили её прекратить приходить в Цитадель, полагая что это очень опасно и может плохо кончиться для неё. Но девушка так не считала. За эти несколько дней она уже вполне обвыклась в Гроанбурге и его жители больше не вызывали у неё того панического ужаса, который она испытывала в первые часы пребывания здесь. Разбойники, которых все тут, в том числе и они сами, называли «бродягами», оказались довольно своеобразными субъектами. При всей своей дикости, кровожадности и необузданности, они удивительно легко и даже смиренно подчинялись всем неписанным правилам и традициям их маленького сообщества, слушались своих вожаков и в своем подавляющем большинстве достаточно дружелюбно относились друг к другу, к тем кого они считали «своими», к «братьям». И вся их безумная жестокость и запредельная алчность, весь их спесивый гонор и кичливый форс, странным образом очень просто переходили в насмешливую веселость, добродушный азарт, пьяное великодушие и порой практически необъятную широту души. При этом вся эта ядреная смесь еще и была приправлена практически абсолютным невежеством и иной раз почти детскою наивностью. К тем кто непосредственно не принадлежал к их «братству», но, тем не менее, был по каким-то причинам нужен ему, кузнецы, цирюльники, лекари, скорняки, рыболовы и пр., «рыцари большой дороги» проявляли терпимость и лояльность, признавая их полезность и иногда одаряя их даже толикой уважения за умение и мастерство. И Тайвира быстро смекнула, что все те ужасы, которыми её пугал Сойвин, дабы побудить её безвылазно сидеть в доме, чуть ли не высовывая носа из подвала, мягко говоря, преувеличение. «Бродяги» относились к ней спокойно, добродушно, хотя конечно порой и с некоторой фривольной насмешливостью, но никто её не трогал, не пытался затащить в ближайший сарай, сорвать с неё одежду и изнасиловать. Для них она полностью принадлежала бриоду, одному из их вожаков и этот, пусть и унизительный для неё, статус, надежно оберегал её от любых посягательств. Она освоилась настолько, что уже спокойно брала в торговых лавках, у соседей и у охотников нужные ей продукты, при этом не платя никаких денег и записывая все долги на некий, по её мнению довольно условный, счет Сойвина. Лавочники, соседи, охотники считали последнего весьма порядочным, ответственным и к тому же достаточно обеспеченным человеком и потому легко снабжали его женщину, рабыню, служанку, наложницу как угодно, всем что ей нужно. Добиться прохода в казематы Цитадели также не составило особого труда. Казематы охранялись дежурившей посменно стражей из двух «бродяг», которые