Читать книгу - "Шестирукий резидент - Александр Рудазов"

Ирина Сапрыкина и без того пыталась выехать. Но толпа обступала нас все плотнее. Ну еще бы - такое событие! Кажется, мне что-то говорили, о чем-то спрашивали, но в этом гомоне я не мог разобрать ни слова. Слух с огромным трудом вычленивал знакомые голоса полковника и шоферки - все остальные превратились в невнятный шум.

– Давите их, товарищ Сапрыкина, во имя КПСС! - приказал Щученко, встав на сиденье в позу Ленина на броневике. - Беспощадно давить усех подряд!

Само собой, Ира не выполнила этот приказ. Она только размахивала руками, упрашивая зевак расступиться. А я вообще сидел молча - было интересно, как полковник выйдет из такой неловкой ситуации. Только запахнулся в крылья, как в плащ - очень уж часто щелкали фотовспышки.

– Шо ж вы, значить, не принимаете мер, товарищи мурзики?! - возопил Щученко. - Давно бочками по головам не били?!

Милиции на площади, само собой, было немало, но помощи от них ожидать не приходилось - в толпе было слишком много иностранных граждан. Постовые вежливо увещевали товарищей туристов разойтись и не мешать такому же, как они, туристу совершать экскурсию, но их усилия пропадали втуне. Впрочем, они, по-моему, не слишком старались - полковник Щученко не вызывал особого сочувствия.

Кажется, он тоже это понял. Полковник сурово насупил брови, обтер потную лысину платком и зачем-то натянул противогаз. Внимательно рассмотрел обступивших нас людей в бинокль, а потом бабахнул из пистолета. В воздух. Грохнула его пушка так, что все невольно шарахнулись.

– Товарищ Сапрыкина, давите их, значить, всеми колесами! - вновь потребовал Щученко. - Хто, значить, не желаеть подчиняться приказам КГБ, тот есть коллаборационист и должен быть немедленно расстрелян по законам военного времени!

Это подействовало. Народ начал неохотно расступаться, и машина медленно выбралась на свежий воздух. Полковник не удержался на ногах и шмякнулся, застряв обширным пузом между сиденьями. Ира рулила одной рукой, а другой сосредоточенно листала какую-то книжку. К моему удивлению, это оказался толковый словарь Ожегова - девушка искала неведомое слово «коллаборационист».

– Вот так наше родное КГБ решаеть, значить, возникающие проблемы! - довольно уселся на прежнее место Щученко. - Впечатлены, товарищ Бритва?

– Угу. Слов нет, - честно ответил я.

– То-то! Вы бы видели, как я за границей функционировал! В разведке, значить! Лучший, значить, резидент был, так у себе и запишите!

Почему-то я усомнился, что Ефим Макарович был таким уж первоклассным резидентом. Может, конечно, это просто профессиональная ревность, но я при всем желании не мог представить его в этой роли. Очень уж заметный.

– Кто бы говорил, патрон… - хмыкнул давно не подававший голоса Рабан.

«В Лэнге я ничем не выделяюсь», - отпарировал я. - «А тут я не на работе».

Солнце клонилось все ниже и ниже. Я вежливо напомнил полковнику, что мне, вообще-то, хотелось посмотреть Политехнический музей. Тот немедленно приказал Ире в срочном порядке везти туда, куда желает уважаемый гость из-за рубежа. Та не возражала - даже обрадовалась. В прошлом году она писала курсовую как раз об этом музее, и в голове у нее до сих пор осталась масса полезных сведений.

– Музыку, значить, включить? - услужливо предложил Щученко, пока мы колесили по вечерней Москве. - Прослушайте, значить, концерт по завякам… заявкам трудящихся, товарищ Бритва! И обязательно выучите нижеследующую композицию наизусть - ее Пушкин написал еще при жизни!

Из мощных динамиков грянул хор. Песню я узнал сразу же, с первого же слова - ее трудно не узнать. Правда, имелись некоторые отличия - на первый взгляд незначительные, но если присмотреться…

Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки великая Русь,

Да здравствует созданный волей народов

Единый, могучий Советский Союз!

Сквозь грозы сияло нам солнце свободы,

И Ленин в грядущее путь озарил,

Нас вырастил Сталин - избранник народов,

На труд и на подвиги нас вдохновил!

Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надежный оплот,

Партия Ленина - сила народная,

Нас к торжеству коммунизма ведет!

Мы армию нашу растили в сраженьях,

Захватчиков подлых с дороги сметем!

Мы в битвах решаем судьбу поколений,

Мы к славе Отчизну свою приведем!

В победе бессмертных идей коммунизма

Мы видим грядущее нашей страны,

И Красному Знамени славной Отчизны

Мы будем всегда беззаветно верны!

Славься, Отечество наше свободное,

Дружбы народов надежный оплот,

Знамя советское, Знамя народное

Пусть от победы к победе ведет!

Щученко подпевал. Да не просто подпевал - он впал в натуральный транс, правой рукой отдавая честь, а левую прижимая к сердцу. Хотя лучше бы он молчал - слух у него отсутствует напрочь. А голос идеально подходит для того, чтобы орать и командовать, но крайне плохо - чтобы петь. Хорошо хоть Ира тоже подключилась, и ее мелодичный голосок отчасти выправил положение.

Я пожалел, что не захватил гитару. Вот бы я им показал, что такое настоящий русский рок! Гимн отлично поется под грохот тяжелого металла - я уже пробовал. Правда, не с советским, а с российским, но мелодия-то у них одинаковая, верно?

– Как вам, товарищ Бритва?… - спросил полковник, смахивая скупую слезу.

– Охрененно, - честно ответил я. - Только при чем тут Пушкин?

– Ну, он, значить, слова написал, - объяснил полковник. - Великий, значить, поэт был.

– Угу. Знаете, товарищ полковник, Пушкин, конечно, поэт выдающийся, но, по-моему, к гимну все-таки не он текст сочинял, - мягко поведал я.

– А хто же?

– Да вроде как Сергей Михалков. А музыка Александрова.

– А це хто такие?

– Товарищ полковник, а можно задать вопрос в целях повышения общей грамотности? - хитреньким голоском пропищала Ира.

– Конечно, можно! - пошел красными пятнами довольства Щученко. - Для того мы, ваши старшие товарищи, значить, и нужны - просвещать молодежь. Ежели не мы, дак хто?

– А какие у нас в стране еще были великие поэты, кроме Пушкина? - невинно спросила студентка.

Полковник задумался. Крепко задумался. На его широком лице явственно отражалась напряженная работа мысли - еще чуть-чуть, и будет слышно, как в голове вертятся колесики. Наконец он решительно ответил:

– Пушкин.

– Я же говорю - кроме Пушкина!

– И еще Ленин.

Ира открыла было рот, но так ничего и не сказала. В поросячьих глазках полковника отчетливо читалась угроза. Всякий посмевший усомниться в беспредельности талантов Владимира Ильича рисковал получить в зубы пистолетной рукоятью.