Читать книгу - "Меч, Палач, Дракон - Александр Рау"

— Думаю, урок понятен, — почти ласково сказал ненавистный голос, — Вижу, вы не рады. Дам одно послабление: в Смерть Короля играть разрешается. Это хорошая игра.

— Вы жестоки, — Кармен Феррейра проводила взглядом провинциала, убежавшего перебинтовывать руки.

— Какой есть, — хмуро ответил маг, — Не больше, чем другие.

— Мария де Тавора здесь не причем, — внезапно сказала Кармен.

Супруга ее в обозримой близости не наблюдалось, поэтому Гийом вздохнул — придется поддерживать разговор — и спросил:

— Вы о чем, сеньора Феррейра?

— Кармен, Гийом, для вас Кармен. Герцогиня Тавора не причастна к случившемуся в этих стенах насилию. Она лишь попыталась использовать его себе на пользу.

— Она сама вам это сказала? — усмехнулся маг.

— Гийом, — вздохнула Кармен, — Умерьте личную неприязнь. Я умею читать по лицам. Это не она. Верьте мне.

Гийом поверил.

— Где ваш муж, сеньора? — он оглядел залу. Большинство гостей уже разъехалось.

— Дома, завтра у него трудный день. Я же осталась по приглашению герцогини, будет интересно пообщаться с ней поближе.

— Злобная стерва, да интриганка, готовая на все ради почета и денег. За титул королевы любого зубами загрызет, — дал мрачную характеристику Гийом.

— Как и почти любая дама здесь, — улыбнулась Кармен.

— И вы?

— Нет. Я нашла свое счастье. Золотая клетка меня не интересует. Вы в черных красках описали герцогиню, а вот мне ее жалко.

— Жалко?! — Гийом едва не вскрикнул от удивления.

— Да. Мы ведь с ней похожи. Две красивые девочки из провинции, дочери нищих отцов с безрадостным будущим. Одно богатство — внешность, — маг кивнул. Кармен не была писаной красавицей, но отвести от нее взгляд было чертовски трудно.

— Мне повезло: мой отец был наставником Риккардо де Вега, и неизвестно еще, кто кого совратил, — рассмеялась супруга Бласа Феррейра и отвела погрустневший взгляд.

Риккардо де Вега — граф Кардес — был не из тех, кого быстро забывают.

— Я могла бы быть женой графа, но хотела ответной любви, а не смеси из дружбы, ответственности и вины. К счастью, я дождалась Бласа. А вот Мария де Тавора нет, ее выдали за старого герцога против воли.

Кармен вытащила из волос длинную шпильку, на которой, как оказалось, держалась вся сложная прическа. Волосы распылись по плечам.

— Устала. Не представляете, как тяжело следовать за модой, — призналась она, — Я не завидую герцогине, Гийом. Она наследница гигантского состояния и одного из трех герцогских титулов королевства, но какой ценой? Говорят, что ее покойный супруг отличался большой фантазией в постели, очень изощренной и зачастую весьма болезненной. А сколько было до него?

— Мне все равно, — отмахнулся маг, — Давайте, покинем это темный угол. Видите, Луис де Кордова уже изрядно пьян и взял в руки гитару.

— Хорошо, — согласилась жена Бласа Феррейры, — Ведите, — протянула ему руку.

Поэт сидел на низком резном стульчике в окружении поклонников. Взгляд его был туманен и смотрел куда-то в даль, через людей и стены. Рыжеволосая Изабель стояла рядом с мужем, положив свою маленькую ручку ему на плечо. Глаза ее смотрели нежно и заботливо.

Пальцы Луиса били по струнам, иногда не попадая в такт словам, но никто на это не обращал внимание. Там, где круг Перекрестка, Шесть подруг Танцевали.

Строки, положенные на музыку, были грубы, резки и четки.

Три — из плоти, три — из стали. Давние сны их искали, но обнимал их яро, золотой Полифем. Гитара!

— Изабелла еще не опытна. Нужно было увести его домой раньше. Теперь будет играть, пока не уснет и останется ночевать у герцогини, она предоставляет альковы всем желающим, — в словах Кармен чувствовался большой опыт, — Честно, стихи его с музыкой сочетаются плохо.

— Не могу судить. Я собираю стихи, но ценю не ритм и эпитеты, а смысл, — пожал плечами маг.

— Есть один стих Луиса, который не знает широкая публика. Блас прочитал мне его, когда я спросила у него, а что за человек, этот загадочный маг Гийом?

Смерть была в двух шагах от меня,

Смерть была в двух шагах от меня.

Я увидел ее,

Ее увидела ты.

Ко всем в двери постучалась смерть,

И всем в уши кричала смерть.

Я услышал ее,

Ее услышала ты.

Но ей вздумалось вдруг ни тебя, ни меня не заметить.

— Насчет широкой публики вы ошибаетесь. Я слышал его не раз, хотя и не от сеньора де Кордова, и после чтения все оборачивались и пялились на меня, — заметил маг, — Что вы хотели мне сказать этим, сеньора Феррейра?

Кармен загадочно улыбнулась и промолчала.

— Луис любит преувеличения. Сеньоре Изабелле я никоим образом не угрожал. Да и не смерть я, вовсе. Не претендую на такое громкое и пустое имя. Когда-то меня звали Играющим со Смертью. Это точнее. То она меня, то я ее. Пока ничья — я жив.

— Вот вы и ответили себе сами, — вновь улыбнулась Кармен, — Я же лишь ставила целью узнать о вас побольше.

— Узнали? Раскрыли мою душу в пустом разговоре? — саркастически усмехнулся маг.

— Вы устали, Гийом, — Кармен не заметила его подколки, — Глаза, складки на лбу. Вас мучает что-то.

— Несчастная любовь, — честно признался маг.

— Все шутите, — погрозила ему пальцем Кармен, — Вам нужен отдых. Развейтесь, и, советую, побудьте с женщиной, чувствую, их у вас давно не было.

— Угу, — кивнул маг, — месяц как содержанку рассчитал, а новую найти — все времени не было. Вы мне положительно нравитесь, Кармен. Прямо луч света, в здешнем темном царстве. Так зачем я был вам нужен?

— Не сегодня, — едва заметно мотнула она головой, — Как-нибудь я зайду к вам, Гийом, и расскажу свою проблему.

— Одна? — удивился чародей, — Муж ревновать не будет?

— Нет, он в курсе. И помочь мне, к несчастью, не может.

— Заинтриговали, но я на места Бласа вас бы одну никуда не отпускал. Даже по магазинам и ювелирам. Вы, чертовски соблазнительны, Кармен. Так и хочется впиться в ваши сочные губы, взять на руки и утащить в постель, срывая на ходу платье, — Гийом говорил это с абсолютно серьезным лицом, но глаза его смеялись.

Кармен Феррейра заметила эту смешинку, и, закусив губу, сама едва удержалась от того, чтобы не расхохотаться. Лицо ее покраснело.

— Благодарю за откровенный комплимент, Гийом. Сейчас невозможно встретить такую честность. Обычно говорят: «сеньора, ваши губы, как кораллы; груди как два прекрасных холма. Как же я мечтаю пройтись языком любви по ложбинке между ними, слизывая пот нашей страсти». Хочется дать пощечину, разодрать в кровь наглую морду, а нельзя, не принято. Эта пошлость считается искусством.