Читать книгу - "Инкубатор для вундерваффе - Анатолий Матвиенко"

Тут прорезался Родригес. Он просмотрел анализ разговоров лягушатников. Хреново, оказывается. Против нас отнюдь не война, а крестовый поход. Попы взвели лопоухих, что мы — посланники Сатаны, каждый погибший в бою с сатанистами автоматически имеет прощение грехов и VIP-апартаменты в раю, вроде как в исламском газавате. Врага приказано в плен не брать, на месте кончать, себя не жалеть, велика Франция, а отступать некуда, позади Париж, все как один в едином порыве. Всегда не любил замполитов-идеологов, паразитов войны, но тут вообще возненавидел до колик. Ладно, у вас слова — у нас винтовки, посмотрим.

Принял решение кончать верхушку не мешкая, но не успел. Грохнули пушки, конная лава рванула вперед, закрывая собой лягушатское руководство.

Пукнули наши мортирки, тут с позиций первого батальона без приказа понеслась радостная пальба. Лично урою Ойгена, если выживет! И наши из-под лесочка тоже пах-пах. Рано, блин! Кричу Родригесу, давай, завыли ракеты, две или три точно в гущу французов, остальные вообще хрен знает куда, а одна прямо в наш лесок, грохнуло, на голову посыпалась хвоя, заорали убитые и раненые, ну, в смысле убитые орали, еще когда они только были раненые. Весь план в задницу.

Уланы несутся, только комья грязи из-под копыт. Кони падают под пулями, на них налетают задние, спотыкаются, переворачиваются, всадники ломают шеи, красотень. Но многие, слишком многие прорываются к шеренге мушкетеров.

Лихорадочно навожу беспилотник, чтобы сбросить ракетку на командующего. Ракетка всего одна, она на вес бриллиантов. Пока командую БПЛА, в атаку кидается пехота. Думаете, как в головизоре, строевым шагом под грохот барабанов? Хрен угадали. История пошла уже как-то иначе. Маршал, сукин кот, прознал о скорострельном оружии и бросил пушечное мясо бегом.

Фанатики побежали, будто им зад намазали перцем. И все на нас, тысячи и тысячи. Багинеты засунули в дуло мушкетам, получились штыки. Часть с пиками бежит, как с шестами для прыжков в высоту. Наши стреляют залпами. Экономно, короткими очередями, тактакают пулеметы. Мои в замешательстве. Я их наставлял, что лягушатники после первых потерь побегут как всегда. А те прут, камикадзе хреновы, как русский пьяный штрафбат с заградотрядом на холке, пачками падают, но бегут, и уже близко.

Тем временем французы успели перезарядить пушки и со всей дури влупили по холмам, где первый и второй батальоны. Сразу пальба оттуда стала реже. Потом еще вдарили, и на холмы тоже повалила пехота.

Наконец, вывел БПЛА на командующих, грохнуло, но уже поздно. Гадский маршал сделал свое дело, грамотно ввел полки в бой. А далее уже командуют только на расстоянии крика, не скажешь полкану по рации, «березка, я — дуб, дуй на высоту 121», нет у них раций. За орудиями остался только небольшой резерв и обоз.

Отстреливая мушкетеров в упор, непросто по тактическому компу одновременно отследить события на других участках. Когда уланы приблизились, Родригес быстро перестроил своих в коробочки, ощетинившиеся штыками. Вот только уланская пика длиннее. Строй смялся, и правильная оборона распалась на множество индивидуальных схваток, где лошадник, специально заточенный на борьбу с пешими, имеет явное преимущество, а тут еще и численное. Какой я козлина, ну почему не позволил им взять хотя бы две сотни пик?

Прострелил глаз очередному, голова дернулась назад, но он в последнем порыве упал в мою сторону, пытаясь в смерти хоть оцарапать мне сапоги. Затвор выщелкивает последнюю гильзу, уронил винтовку и вытянул бластер. Вокруг уже сплошь рукопашная, выстрелов мало. Боюсь зацепить наших, бластер все же не очень избирательная штука, поменял его на катану. Крикнул своим отступать, в рукопашной в лесу у нас никаких преимуществ, а у французов численное.

Эх, до чего приятно рубиться с человеками. Не надо шинковать, как черную кляксу, снес отросток над плечами, и можно уделить внимание следующему клиенту. Я орал батальонным и ротным направление отступления, отбивался от красно-белых мундирников, превращая их костюмчики преимущественно в красные, стряхивал тех, кто особо рьяно наседал на соседей.

Французы героически завоевали лес, мы с остатками третьего и четвертого батальонов оторвались и выскочили в сторону обоза. За нами не гнались, видно, оценили потери, жить хочется, шахиды, блин.

У обоза тоже кипела схватка, обозники и коневоды составили повозки кругом, хлопали трехлинейки и гулко ухали мушкеты. Но ежу понятно, что против двух-трех сотен кавалеристов им долго не выстоять.

Мы дали залп оставшимися боеприпасами, я подпалил лошадиные задницы из бластера, и не ожидавшие контрудара вояки христовы рассыпались кто куда. Часть из них доблестно рванула в сторону города. Ладно, хрен на них.

С холмов мало кто спасся, Ойген из своих вывел всего роту, часть ранены. Итого в строю чуть более трех сотен. Из двух тысяч! Конец полководцу Олегу.

Похватали патроны, по полусотне послал конными в лес и к холмам собрать раненых и отбившихся, сам в седло, взял две сотни, наспех сколоченные в две роты, и марш-марш к Родригесу, который давно не отвечает. Там сплошные красно-синие и голубые, лошади без седоков, мешанина тел на земле, наши, если кто и выжил, лежат раненые. Лягушатники их шпажонками тыц-тыц, типа контрольный выстрел. Ну, с-суки, я вам устрою контрольный.

Этих тоже не хватило на вторую серию. Куда делось геройство, с которым они перли на нас двадцать минут назад? Первым же прицельным залпом снесло чуть ли не треть, часть побежала, часть растопырилась, но гансы поймали кураж. Оставшихся добили такими же контрольными тычками, даже мертвых проверили, вдруг только косят под дохлятину. У наших ни царапины.

Родригеса нашел, живой, только дырявый весь. И знамя поднял, в грязь втоптанное, в дырках, оно имело лихой и брутальный вид. Оставил десяток помочь раненым, кто выжил из мушкетеров и пушкарей, остальных погнал прямо на французов.

Сбылся мой самый гадкий ночной кошмар, на лихой кобыле несусь во главе отряда на вражьи позиции. Как оно мне дорого. Не привыкшая к понуканию и вообще к резвой езде подо мной животина попыталась прыгать галопом. Вцепился в удила, привстал на стременах, но несколько раз меня ощутимо приложило по развилке. Я представил себе синий цвет гематомы на мошонке и расстроился. Драгуны могли бы сто раз обогнать меня, но вежливо держались по бокам и сзади. Орднунг унд дисциплинен, мать вашу. Как следует разогнаться мешало множество трупов людей и лошадей, а также бродившие кони без всадников.

Благодаря нашей неспешной скачке, никак не соответствующей темпу кавалерийской атаки, сине-красно-пестрые обратили на нас внимание, когда было преодолено больше половины разделяющего нас расстояния. От их армии уцелело тоже не слишком много, вероятно, часть останков христова воинства лазила по холмам да по лесу, выворачивая карманы трупов и добивая раненых. Все равно их было в разы больше, чем драгун, и они не ожидали такой наглости.

С трудом заставил правую руку разжаться и отпустить повод, вытянул бластер. Лошадь дернулась, обходя очередной труп своей парнокопытной коллеги, я упал ей на шею и чуть не выпустил ствол. Справа показалась артиллерийская батарея, канониры помчались к пушкам с огоньками в руках. Сжимая гриву левой рукой и, кажется, зубами, саданул по ним из бластера. Мимо. Еще и еще. Опять мимо. Как же ковбои палили из кольтов на всем скаку и метко? Потом я попал, но, видно, случайно, там бухнуло, в лицо шибанули жар с вонью.