Читать книгу - "Верхняя Москва. Русский блицкриг - Анатолий Матвиенко"

– Нет! Ни за что! Лучше в тюрьму.

Дмитрий усмехнулся.

– Или в объятия к Мурзе Ашрафу. Учтите, я не мастер накладывать тонкие чары, подпитываемые вашей энергией. Поэтому накину легкий морок, он без меня долго не продержится.

Номера нашлись в гостинице «Баламургаб», расположенной на левом берегу Мургаба, на достаточном удалении от санатория, где лечились Ахмады. Ханум получила отдельный номер, «братья» – другой. В том номере мать этих братьев впервые увидела в зеркале свою личину, и Дмитрий почувствовал, что в мире есть места опаснее, нежели перед стволами бандитских автоматов.

– Ложись, младшенький. Посмотрю твои раны. Неделю будешь отлеживаться. В Самарканде ты понадобишься здоровым и, возможно, быстро бегающим. А я с Ханум иду на базар менять одежду. Мы слишком подробно описаны.

– Я с вами.

– Нет. На тебя я и так подберу. Ты чуть выше ростом, поуже в плечах. Ангин сама пусть покупает.

На рынке «сынок» чуть не схлопотал между глаз, когда упрекнул пожилую женщину в отсутствии вкуса.

– Вы слишком молодежные вещи смотрите, мама. Не забывайте, вам пятьдесят шесть.

– Я не надену на себя вдовий халат! – зло прошептала Ангин.

– Тогда сразу подбирай арестантский. И белые тапки на похороны. Я за тебя не буду воевать против армии, полиции и бандитов Кыргызстана.

Последняя фраза почему-то очень расстроила Ханум. Потом она взяла себя в руки, брезгливо примерила наряд пожилой бабы, слегка секонд-хенд, и согласилась. Покупка трех комплектов мужских вещей заняла втрое меньше времени.

На обратном пути он попытался ее успокоить.

– В Москве оденешься иначе. По-молодежному.

– Как проститутка?

– Это уж на твой выбор. Большинство у нас предпочитает моду верхнего мира. В том числе мусульманки.

– Ни за что.

– Твое дело. Я обязался вывезти вас отсюда. Дальше как хочешь.

– Смотрю – ты не рад, что с нами связался. Торопишься избавиться.

– Хлопот вы мне создали, не спорю. Но теперь вы – моя команда. А своих не бросают в беде. Это ясно?

– Яснее не бывает. Особенно когда я такая – столетняя старуха.

Дмитрий захохотал.

– Вот ты о чем. Ну, не скрою, молодая ты приятнее на вид. И твой отец завещал спасти именно дочь, о Мартике и Баграме даже не вспомнил.

– Он любил меня…

– Не сомневаюсь. Если ты намекаешь, что между нами возможны какие-то чувства и отношения, то запомни одну очень простую вещь – мы на войне и в тылу врага. Здесь только одно чувство, называется желанием выжить. Остальные вредны. Я говорил тебе об этом и повторю еще несколько раз, пока ты не сядешь в наш самолет.

Несмотря на погони, перестрелку, смерть отца, суровая реальность не вытеснила и не разрушила до конца мир девичьих иллюзий, строившийся годами. Поэтому она не удержалась от самого личного вопроса.

– В Москве у тебя есть девушка?

– Нет. Впрочем, есть женщина. – Дмитрий вспомнил Веронику, отчего чувствительная часть тела невольно шевельнулась. – Но это другое.

В гостинице он заставил соучастников перемерять купленное, включая мужскую маскировку для Ангин.

– К сожалению, уважаемая Ханум, мальчиком тебе не быть. Семенящая походка с легким покачиванием бедрами удивительно подходит педерасту, а в столице исламской страны таких забивают камнями. Поэтому не получается трансвестит-шоу. Остаешься бабушкой.

– Хоть в гостинице сними морок!

– Ляськи-масяськи!

– Что?!

– Любимое выражение отца, когда чародействовал. Понятия не имею, что оно значит. Итак, сидеть по номерам, не ходить даже друг к другу. Я в мечеть. Помощь Аллаха нам нужна как никогда.

Днем улицы Мерва пусты, несмотря на отсутствие жары. Без малого триста солнечных дней в году при минимуме осадков создают определенный жизненный ритм. А в храме много людей.

Он отмолил намаз, вкладывая в слова небывалую искренность. Действительно, только по воле Аллаха на его юные плечи легло такое испытание, и он с ним справляется, пусть против маленькой команды ополчится весь каганат.

Среди молящихся мусульман Дмитрий почувствовал невероятный энергетический резонанс. Сотни людей поклонялись Аллаху, покорялись Аллаху и любили Аллаха, всецело доверяя заповедям Пророка. Теплые ленты выскользнули из земли без малейшего усилия. Чувство признательности к Богу, ощущение единения с ним оказалось настолько сильным, что по лицу потекли слезы.

«Спаси и защити меня. Моих спутников тоже».

«Будьте осторожны, и в Мерве вам ничего не грозит».

При отчетливо прозвучавших в голове словах ответа молитвенный восторг перешел в настоящий экстаз.

«Почему же в Москве я не мог быть столь единым с тобой, о Аллах?»

«Потому что там Род».

Открытую душу словно крапивой стегануло.

«Но я верую, что Бог един, и Бог – это ты, Аллах».

«Правильно».

«Род – это ты?»

«И да, и нет».

«Ты – творец сущего?»

«Конечно. И управитель существующего. Род – другой я».

Экстаз давно пропал, но связь с высшей силой не прервалась.

«Тогда кто убил моего отца?»

Нет ответа. Вопрос сформулирован некорректно? Можно уточнить. Однако вырвалось другое.

«Но Ярослав все равно мог говорить со мной?»

«Конечно. Вы навсегда остаетесь во мне».

Захотелось взвыть в голос. Бог ответил на самые животрепещущие вопросы бытия, волновавшие последние годы, но картина стала еще запутаннее…

«Смирись, Богуслав, сын усопшей безгрешной Гюль. Ты не готов к вопросам, поэтому не можешь воспринять ответы. Набирайся мудрости и приходи».

Он открыл глаза и обнаружил, что под сводами мечети практически никого не осталось, а возле него стоит очень немолодой мужчина в длинной коричневой хламиде. Слезы и религиозный порыв Дмитрия не укрылись от его внимания.

– Я верую, что Аллах услышал мою молитву.