Читать книгу - "Лучшее место на Земле - Екатерина Белецкая"

– Разумеется. Спать повыше, не нервничать по возможности – видимо, на поведение кисты влияет кровообращение. Вообще он вполне может компенсироваться, такие случаи известны. Думаю, нам лучше будет все-таки вместе ему про это сказать. Вдвоем проще, согласитесь.

– Давайте вместе, вопросов нет. В общем, если киста не будет расти, мы говорим сейчас только о небольшом ухудшении качества жизни и ограничениях в пределах разумного, – заключил Скрипач. – Что ж, это ничего. Я думаю, мы справимся. Как вы считаете, идти в Америку ему можно или нельзя?

– Судя по тому, в каком состоянии он вернулся из Турции, идти ему не только можно, но и нужно, – улыбнулся Федор Васильевич. – Но только при условии, что вы будете следить за ним, конечно. Скрипач, я на всякий случай распоряжусь, чтобы вам дали кое-какие лекарства. Пусть будут. Очень надеюсь, что они вам не пригодятся… ну, кроме витаминов. Витамины принимать обязательно, полностью исключить алкоголь в любом виде, и следите, чтобы нормально ел и спал. Поосторожнее с нагрузками.

– В караване с нагрузками поосторожнее не получится. Нагрузки там для всех одинаковые. Хотя он же справлялся и, замечу, нагрузки ни разу приступы не провоцировали. – Скрипач задумался. – Но я все-таки не понимаю, почему вы раньше не заметили, что проблема существует? По-моему, она настолько очевидна, что…

– Почему не заметили? – Федор Васильевич включил селектор и приказал: – Данил, принеси карту и дело Ита, пожалуйста. И сгоняй в столовую, притащи нам компота, что ли. Жарища такая…

Через несколько минут в кабинет Федора Васильевича вошел секретарь Данил, высокий белобрысый парнишка лет двадцати. Положил на стол перед шефом две пухлые папки, стянутые шпагатом, поставил на маленький столик около двери эмалированный чайник и два мутных стакана.

– Благодарю, дорогой, – улыбнулся Федор Васильевич. – Знаешь, давай-ка я тебя сегодня отпущу пораньше. Боюсь, мы тут надолго задержимся, чего тебе нас ждать?

Данил просиял.

– Спасибо, Федор Васильич! – обрадованно ответил он. – Три дня за керосином успеть не получается, приходится хлебом с огурцами ужинать.

– Иди, иди, – подбодрил его шеф. – Все, до завтра… Вот, кстати, судьба. Мальчишка из детдома, мать пила, когда ему было шесть, утонула в канале. А парень – умница, кончил восьмилетку, подался в техникум, сейчас на вечернем учится, уже в институте, ну и работает. Потенциал хороший, голова просто отличная. Доучится, возьму к себе…

– К чему вы это говорите? – не понял Скрипач.

– А к тому, что «Лазурь», она не всегда во вред, – пояснил Федор Васильевич. – Не будь у Данилы некоторых склонностей, не добрался бы он до нашего института. Скорее всего спился бы, как его матушка.

– Давайте не будем заостряться на этой теме, – попросил Скрипач.

– Да ни боже мой! – замахал руками Федор Васильевич. – Я только к тому, что стесняться не нужно, и если вы живете вместе…

– Так. Стоп. Вы что, всерьез думаете, что мы… – Скрипач кашлянул. – Можно, я внесу ясность? Мы с Итом воспитывались в совершенно другой среде, понимаете? У Ита в молодости был сан, то есть он, по сути дела, священник. В нашем нынешнем окружении моральные нормы отличаются от ваших, но это не делает их менее жесткими. И если мы в силу обстоятельств делим одну кровать, то нам и в голову не приходит нечто подобное тому, о чем вы рассказали. Да, мы действительно спим вместе, но как еще я могу отследить, все ли у него нормально, если у меня нет ни приборов, ни датчиков, а есть только собственные уши и руки?

– А… извините, пожалуйста. – Федор Васильевич, кажется, даже слегка покраснел. – Мне, видимо, просто показалось…

– Именно что показалось, – подтвердил Скрипач. – Сейчас, кстати, лучше. А первую неделю он, бедняга, все никак не мог поверить, что весь этот ужас закончился. У меня в результате вся спина была в синяках – он во сне все время пытался в меня покрепче вцепиться. Николай оценил тогда… – Скрипач засмеялся. – Втроем ему руки разжать не могли.

– Да, он говорил, – покивал Федор Васильевич. – А с виду и не скажешь.

– Нам так положено, – пояснил Скрипач. – Сами подумайте. Мускулистому качку замаскироваться значительно сложнее. Но при всем том… дайте, пожалуйста, монетку.

Шеф лаборатории контактов порылся в коробочке на письменном столе, выудил пятачок и протянул Скрипачу. Тот для начала скатал монетку в аккуратную трубочку (Федор Васильевич присвистнул), потом раскатал обратно (у Федора Васильевича округлились глаза), а потом сложил монетку вчетверо.

– Ничего себе, – потрясенно протянул Федор Васильевич. – И вы хотите сказать?..

– Да, Ит даже сейчас запросто проделает то же самое, – подтвердил Скрипач. – Это так, ерунда. Баловство.

Он снова разогнул монетку, а затем смял ее пальцами, как конфетный фантик, и галантно протянул Федору Васильевичу.

– Можете себе представить, какая у меня была спина? – спросил он. – Но мы отвлеклись. О чем вы хотели рассказать? – Скрипач кивнул на принесенные папки. Федор Васильевич отвлекся от созерцания смятой монетки, положил ее перед собой на стол, взял одну из папок и развязал шпагат.

– Да, действительно… Почему мы пропустили проблему. Смотрите, Скрипач. Вот это мы привезли из Домодедова. Вы только не пугайтесь, хорошо?

В папке оказалась огромная пачка эпикризов и куча снимков. Увидев первый, Скрипач поневоле вздрогнул, но тут же опомнился.

– Еле довезли тогда, – пояснил Федор Васильевич. – Это мы снимали в первые сутки. Признаться, думали, что умрет. Ездили за ним ребята вчетвером. Данил, Паша, Валерка, ну и Саша Конаш, это наш зам. начальника отдела комиссий. Вы потом ему обязательно проставьтесь, без него ничего бы не получилось. Он, собственно, Ита и обнаружил… да потом еще и на своем катере помог довезти, у нас с транспортом вечные проблемы. Они за три часа полкоробки камфары извели – сердце останавливалось, он уже не справлялся, несмотря ни на выносливость, ни на то, что к дороге его худо-бедно как-то пытались подготовить.

Скрипач неподвижно смотрел на снимок, глаза его нехорошо сузились. Фотография лежала перед ним на столе, но он в тот момент видел нечто гораздо большее – что, было ведомо лишь ему одному.

– На тот момент он весил двадцать семь килограммов, очень плохо дышал, да еще началась интоксикация из-за пролежней. Всю первую неделю мы боролись только за то, чтобы возобновить работу сердца, почек и восстановить дыхание. А весь первый месяц ушел на то, чтобы как-то стабилизировать общую картину. Как вы считаете, нам в это время было до мелочей?

Скрипач кивнул, соглашаясь. Отодвинул фотографию в сторону, взял следующую.

– Ну, тут уже получше – это через полтора месяца после того, как он здесь оказался. Снимок сделан накануне операции, пролежни мы в результате иссекли, и, знаете, это дало очень быстрый положительный эффект. Если до этого он в весе прибавлял мало, несмотря на то, что кормили по шесть раз в день, то после операции пошло резкое улучшение. Вот эта фотография сделана еще через месяц. Тут он, пожалуй, уже даже на себя похож, правда?