Читать книгу - "Волшебникам быть - Вадим Степанов"

Все тайны прошлого, все скелеты в шкафу и все самые страшные истории на поверку почти всегда оказываются мрачной банальщиной. Правда, чтобы это понять, надо перестать их прятать в темноте своих страхов и рассмотреть как следует при дневном свете.

– Ну, так ты расскажешь? – настаивала Марта.

– Да вот размышляю, как начать, – ответил Микаэль.

– Начни сначала, – предложил Костя.

– Начало истории всегда определяется рассказчиком.

– Тогда могу начать я, – предложила девушка. – Можно?

– Ну, попробуй, – улыбнулся волшебник.

– Вот что я узнала, – нетерпеливо начала молодая вампирша. – Ты довольно старый волшебник. Постоянно перерождаешься, чтобы выглядеть молодым. Это ничего, вампиры тоже так делают.

– Спасибо за сравнение.

– Не перебивай. Вот. Родился ты очень давно, даже раньше моего папани, а он тот еще старикашка, даже по вампирским меркам. Но волшебником ты стал не сразу, я не знаю точно, но, похоже, что-то случилось серьезное, что сделало тебя таким. И еще ты не простолюдин.

– Что это значит? – уточнил Костя.

– Аристократ, голубая кровь, элита.

– О! – удивился Костя, – вот откуда все эти манеры и этикеты.

– Короче говоря, – подытожил Микаэль, – ничего ты толком обо мне, Марта, не знаешь.

– А этого мало?

– Да это ничто. А я-то уж, дурак, распереживался. Ладно, раз уж назвался груздем… Расскажу я вам про себя, тем более что никакой тайны из этого никогда не делал. Родился я действительно не в простой семье. Мама моя была правнучкой той самой королевы, которую все называют бабушкой монархов, а отец – полковником, который поднял революцию и позже самоназначил себя царем. Только я их плохо помню, так как они оба были отравлены, когда мне едва исполнилось пять лет. Будучи несовершеннолетним, я вступил на престол, хотя фактически был под опекой регентов.

– Ты был царем? – ахнул Костя.

– Был, – коротко ответил Микаэль. – Правда, недолго и не особенно успешно. Мои регенты не хотели расставаться с властью и всеми правдами и неправдами оттягивали тот день, когда я захочу самостоятельно править страной. Они отправляли меня в бесконечные путешествия, запирали в далеких, хоть и уважаемых университетах и школах, подсовывали мне девиц, которыми я мог бы увлечься и совсем забыть о престоле. Но время шло, я становился умнее. В тех университетах я многому научился и многое стал понимать про власть и ее последствия. Когда мне исполнилось семнадцать, я написал регентам, что возвращаюсь домой и намереваюсь принять управление государством. Но я недооценил своих властных опекунов. Чтобы не потерять место и не допустить меня на трон, пока я перебирался на родину, они затеяли войну с таготами – воинственным царством бывших каторжников. Но они не собирались воевать и почти сразу сдались, с условием, что останутся при власти в качестве таготских наместников. Мне в этой системе отводилась роль игрушечного монарха, который ничем не мог управлять, а только выступать на праздниках и других культурных мероприятиях.

– А почему ты слушался регентов? – спросила Марта. – Ты же настоящий царь, мог их выгнать взашей, и всего делов.

– Не мог, – ответил Микаэль. – Мое царство фактически находилось в оккупации. Войска и даже охрана не подчинялись мне. Мне ничего не оставалось, как до поры до времени смириться с таким положением, чтобы хотя бы номинально оставаться царем. Но это было непросто. Царство наше беднело, таготы забирали бо́льшую часть продовольствия себе, города приходили в упадок. Но это не самое страшное. Хуже всего, что таготы навязывали свою веру, основанную на чародейских обрядах. Обряды включали в себя жертвоприношения, а иногда просто бессмысленные убийства. Я понимал, что с этим надо заканчивать, и решил прибегнуть к хитрости. Я стал проявлять неподдельный интерес к их чародейской науке, и так как учиться я умел и любил, то очень скоро освоил большинство приемов их главных адептов.

– И тогда-то ты им задал жару, – восхищено предсказал Костя.

– Нет, – отрицательно покачал головой Микаэль, – не тогда. Необходимо было выждать нужный момент. И такой очень скоро предоставился. Окрепнув от нашего продовольствия и пополнив армию, опять же, нашим человеческим ресурсом, король таготов решил расширить границы собственного государства и начал крупномасштабную войну. Надо признать, он добился больших успехов, которые, правда, сильно вскружили ему голову. Победив несколько стран в войне, таготский король решил подчинить себе весь мир. И в этом была его главная ошибка.

– Наверняка не главная, – заметила Марта. – Но, понимаю, для красивого слога можно и так.

– Мне продолжать? – разозлился Микаэль.

– А ты тоже вмешивался в мой рассказ.

– Принимается, – со вздохом ответил Микаэль и продолжил: – Когда таготы пошли войной сразу на весь мир, то мир объединился и нехило так потрепал таготскую армию. Я понимал, что тянуть дальше не стоит, и организовал переворот, чтобы сместить регентов. Вооружившись поддержкой оставшихся верных монархии аристократов, а также населения страны, которое устало от бесконечных поборов таготского государства, я принял на себя власть и сразу же объявил войну оккупантам. Этого они не ожидали и не могли быстро перенаправить нужное количество войск фактически в тыл. Армия таготов, слабая, подавленная, буквально сломленная постоянными поражениями, рассыпалась на глазах. И очень быстро наше войско освободило страну. Когда союзники погнали таготов домой, тех встречали мы, со штыками и пушками. В итоге таготское государство фактически было уничтожено, но оставался последний рубеж – религиозный орден чародеев. За время оккупации других стран таготы собрали бесчисленное множество сильных артефактов, противопоставить которым нельзя было никакое оружие. Это могло сломить ход битвы.

– Почему? – удивился Костя. – Они ведь были почти уничтожены?

– Знаешь, – сказал Микаэль, – даже раненый зверь становится очень опасен, если его прижать к стенке. Сила чародеев, помноженная на отчаяние, породила силу гораздо более мощную, чем мог аккумулировать союзный фронт. Это было бесчеловечное, непостижимое, чистое, без примеси, зло. Стоило армиям освободителей подойти к границам таготского государства, как от них бы остался только пепел. Потеряв армию, союзные государства сделались бы беззащитными против контрнаступления. Я это понимал, я это видел, я мог это предупредить.