Читать книгу - "Демонология Сангомара. Яд и Меч - Д. Дж. Штольц"

В это время другие чародеи, завидев смерть товарища, вернулись в лагерь, к расписному шатру. Там уже стоял гневный Кидот Порфилиус.

— Он один, — сказал Суйгурия. — Там один маг.

— Один? Тогда почему вы не смогли пробить вчера стену? — спросил неверяще военачальник. — Почему ты стоишь здесь, а не там, на поле битвы, Суйгурия?

— В договоре было оговорено, что мы должны помочь рассеять стену, — огрызнулся Суйгурия. — Мы не должны были бороться с выходцем из Байвы! Именем Моэма, там двусловец, который может плести одновременно два заклятья, Кидот!

— Один маг, даже из Байвы, не сможет долго защищать город.

— Мы тоже не сможем защищаться против него в открытом бою! Он специально убил сильнейшего щитоносца, который держал над нами барьер. Если мы еще раз туда пойдем, Кидот… Он сломает щит Фоэрла, Фоэрл не так силен, и положит всех нас. А чтобы нам напасть на него, Кидот, ты понимаешь, что нам нужно отказаться от своих барьеров! Это смерть против двусловца!

— Мне плевать! — рыкнул Кидот Порфилиус на расиандском, а затем, успокоившись, предупреждающе похлопал по ножнам. — Иди и сделай, что положено, или я передам послание в Гиратион. Сколько у вас осталось рассеивающих камней?

— Три камня, Кидот, — трясущимися руками Суйгурия, счастье которого зависело от осады, снял шлем, и миру явилось худое лицо с мягкими щеками и полными губами. — Этот Прафиалов ублюдок спалил вчера пять артефактов и сегодня один, вместе с Седрилом. Но мы… Мы разделимся, под покровом ночи попадем к стенам с помощью иллюзий и сделаем дыру.

— Так ступай! Чего встал!

Неожиданно Суйгурия замер и побледнел. Кидот непонимающе посмотрел на колдуна, но затем услышал и сам. Топот. Топот коней. Со стороны Западного тракта земля вздрогнула под копытами нескольких тысяч огромных жеребцов, и эта дрожь докатилась и до лагеря глеофян. Послышалось пение солровского рога.

— Строиться! — закричал Кидот мерифиям, а сам бросился к коновязи.

Весь Корвунт затих, жители с бледными лицами вслушались в приближающийся гул. Никто не верил. Всем казалось, что это иллюзия, отклик надежды в сердце, которая отдавала в больные и уставшие головы. А затем город накрыл вопль счастья. Мимо Корвунта на размашистой рыси пронеслись всадники. Бледная луна вышла из-за облаков, и нагрудники, шлемы с вороньими перьями и оружие засияли благодатным и даже священным для жителей Корвунта светом.

Сверкающее во тьме войско мчалось по предгорным равнинам к вражескому биваку. Люди привстали в седлах, упершись в стремена, а острия копий нацелились на неприятеля. В лагере Глеофа царил хаос. Не успев построиться, глеофяне уже кинулись врассыпную. Никто не ждал Белого Ворона так рано, но сейчас он был во главе Солров и вел их за собой. Войско Филиппа разделилось на несколько крупных отрядов, и хрипящие злые кони миновали палисад и ворвались в лагерь, вспоров его. Равнины наполнили крики, лязг металла и визжание лошадей. В глазах солров плясала сама смерть, и глеофяне вопили, когда их грудь протыкали копья, а головы, будто кочаны капусты, разбивали тяжелые копыта.

Суйгурия вместе с двумя колдунами уже мчался верхом к реке, в горы. Оглянувшись, чародей увидел, как от места побоища, что было когда-то лагерем, отделились несколько солров и пустились вдогонку. Мужчина побледнел и остервенело впился пятками в бока коня, подстегивая. В воздух со свистом взвились стрелы и чиркнули о магический щит. Защита вспыхнула, заискрилась и на мгновение залила все вокруг ярким светом, но барьер выдержал. Это заприметил высокий всадник в зеленом плаще, и, отдав короткий приказ, тут же поскакал следом.

Солры стали догонять наемников с юга. Помощник Суйгурии обернулся, шипяще бросил заклинание на Хор’Афе, и один из черных всадников с воплями рухнул наземь. Из-за заклинания колдуна его щит на мгновение исчез, за что чародей и поплатился — умелый конник выбил его из седла. Глухой крик, скрежет доспехов — колдун замер.

С Суйгурией Авари слева поравнялся крепкий воин, и его стремительное копье уперлось в сверкающий щит. Предводитель Белой змеи оскалился и вытянул в сторону верхового руку, рявкнул слова на Хор’Афе. С пальцев сорвалось пламя, полыхнуло в глаза коню — тот захрипел и споткнулся на полном скаку. Раздался хруст ломающихся костей, а затем и крик второго помощника, чья лошадь запнулась об рухнувшего всадника.

Стиснув шенкелями бока уже вымученной кобылы, радостный Суйгурия огляделся и помчался дальше в горы, к переправе через Мертвую Рулкию. Вдруг справа в свете луны мелькнул черный силуэт, и из-за скалы вылетел на галопе огромный мерин. Блеск острия — и бок лошади Суйгурии пропороло копье. С сухим треском обломилось ясеневое древко, и коня со страшной силой опрокинуло наземь. Суйгурия исступленно завопил от боли, когда кобыла рухнула на него и переломала чародею все, что было ниже пояса.

Высокий мужчина в дорогих одеждах выскользнул из седла. Уверенно и мягко ступая по камням, он, подобно дикой рыси, пошел в сторону колдуна. В руках заблестел меч.

Суйгурия постарался взять себя в руки и, рыдая, вытянул вперед пальцы, растопырил их, прокричал заклинание. Ничего… Корчащийся от вспышек боли колдун, приподнявшись на руке, еще раз отчаянно выкрикнул страшные слова, будто разрезающие прохладный горный воздух ножом. Но воин продолжал идти, сотканный из металла и вороньей символики. Из-под шлема проглядывали белоснежные волосы. И тут Суйгурия все понял. Он разрыдался, рухнул обратно на землю и воздел к неумолимо приближающейся статуе трясущиеся руки.

— Пощадите! — взмолился колдун.

Мужчина замер над дрожащим и стонущим Суйгурией, придавленным лошадью, и в шею предводителю Белой Змеи, в зазор между доспехами, уперлось сверкающее под луной лезвие.

— Ты с юга? — спросил сухой и чистый голос.

Суйгурия нервно закивал, разглядывая острые металлические ботинки под самым его носом. Под подошвой хрустел мелкий камень. В страхе колдун обхватил себя руками и всхлипнул, корчась от боли.

— Выкуп… — простонал он с акцентом. — Меня выкупить…

— Сними шлем, — последовал холодный приказ.

Колдун с трудом стащил с себя красивый шлем, воздел глаза к нависшему над ним мужчине, но тут же получил сильный удар в лицо и провалился во тьму.

Филипп фон де Тастемара с легкостью откинул труп кобылы, подхватил закованное в доспехи тело, словно не чувствуя тяжести, и перекинул пленника через заднюю луку седла. Затем ловко и по-молодецки запрыгнул на коня, словно сросся с ним, и поскакал назад. Чуткие уши слышали крики победы.

* * *

Спустя несколько часов, когда луна бледным пятном висела в черном небе, в распахнутые ворота Корвунта, от которых отодрали брусья и доски, ввели немногочисленных пленных. Обычных воинов Глеофа безо всякой жалости зарубили мечами, чтобы не плодить лишние рты. Под ощерившимися копьями по брусчатой улице шагали военачальник Кидот Порфилиус и два его мерифия. Голодные и уставшие жители Корвунта, которые, впрочем, не чувствовали ни голода, ни усталости, воодушевленно кричали и плевались в сторону побежденных. Впереди процессии, рядом с Филиппом, отставая на полкорпуса от него, ехали изнуренные после напряженного марш-броска военачальник Шарлон Рэ и его помощник Лука Мальгерб. Обоз войска должен прибыть только к обеду следующего дня.