Читать книгу - "Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной - на Звездные войны - Олег Таругин"

И вот опять. Та война шла к концу, это было понятно всем, даже немцам. По крайней мере, тем, кто сохранил хотя бы остатки ума под чудовищным прессом геббельсовской пропаганды. Полгода, ну год – и Германия рухнет.

Снова начинать войну не хотелось. Тем более, Крупенников чувствовал себя в странной роли наемника, совершенно непривычной для офицера Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Душу не покидало смутное ощущение, что его пытались купить. Не деньгами, нет, а умелым давлением на эту самую душу. Особенно поразила фраза Автарка: «Ведь мы же ваши дети, в конце концов! Неужели вы не хотите спасти нас?!»

Дети, дети… Что-то было не так в этих самых «детях». Какое-то чувство недоверия и… брезгливости, что ли? – вызывали потомки. В какой-то момент майору очень хотелось задать Маурье вопрос: «А вы нас спрашивали, когда выдергивали сюда?»

Впрочем, он сдержался. Хотя Харченко наверняка бы спросил. С другой стороны, Крупенников понимал, что в их ситуации, на их месте, он поступил бы точно так же. Да и какой смысл в том, если они откажутся идти на войну? Не стыдно ли будет ему, Виталию Крупенникову, смотреть новости с опустошенных ящерами планет? Чем эти крокодилы отличаются от фашистов? Да ничем. Чешуей да хвостами. Навидался майор деревень в Белоруссии. Бывших деревень. Те – сжигали, кололи штыками, давили танками, эти – жрут. В прямом смысле. И в чем разница?

В этот момент комбат почему-то представил, что вместо того чтобы идти в училище, а потом на фронт, он сбегает куда-нибудь в теплый Ташкент и, закусывая чуреки виноградом, смотрит в прямом эфире, как фрицы сжигают дома с людьми. Насилуют. Убивают. А он – сидит и жует. И смотрит. Майора аж передернуло от внезапного стыда за это возникшее в мозгу сравнение.

Пока размышлял, не заметил, как дошел знакомым коридором до дверей зала, где комбата ждал сюрприз в виде подпиравшего стену особиста, лениво курящего «беломорину» и по уже сложившейся, похоже, привычке стряхивающего пепел прямо на пол.

– Ты чего здесь?

– Тебя жду, – Харченко отлепился от стены. – Ну, как прошло?

– Ничего вроде, сейчас расскажу. Пойдем?

– Так потому и жду. Перевели нас.

– Куда перевели?! – не понял комбат. – Кого нас?

– А всех, весь батальон. Помнишь, капсулы позакрывались и того, непрозрачные стали? Вот как ты ушел, почти сразу пришли эти, – он неопределенно дернул головой, – и говорят, мол, подготовили вам новые помещения. Ну, вроде казармы, столовки и офицерского клуба. Я с Лаптевым сходил, осмотрел, типа, одобрил. Даже зал спортивный имеется и, представь себе, бассейн. Как буржуи, жить станем, точно тебе говорю! – особист довольно заржал. – Короче, пошли, покажу.

Крупенников кивнул головой, прикинув, что вряд ли пробыл у Автарка намного больше часа. Оперативно они тут все организовывают, нечего сказать! Хотя время-то у них как раз и было, неделя как минимум…

Разместили их и на самом деле просто по-царски. Или, пользуясь терминологией особиста, «по-буржуйски». Огромный зал, не меньшего размера, чем прошлый, и уже названный Харченко «казармой», был заставлен рядами удобных двухъярусных кроватей, не имевших, впрочем, ничего общего с привычными для майора солдатскими койками-двухэтажками. По обе стороны от кровати – шкафчик с выдвижным столиком и складным стулом, на стене – стандартный коммуникатор, информационный центр с выходом во внутреннюю и всемирную сеть и голопроектор. Каждая пара коек отделялась от соседних и общего коридора не доходящими до потолка перегородками – вроде и не полноценная комнатка, но и некое ощущение уединенности присутствует. «Разумно, кстати, – мысленно одобрил комбат. – Пожалуй, и в наших казармах подобное б не помешало».

– А вот и наши апартаменты, – прервал его размышления особист. – Ты уж извини, комбат, но я сам выбрал, не против? Или не устраивает мое общество? Лаптева с Яшей я по соседству разместил, а остальные уж сами себе места выбирали.

– Да нормально все, чего ты, – отмахнулся Виталий. – А в шкафчике что?

– А ты загляни, – загадочно ухмыльнулся тот. – Удивишься, ага…

Крупенников смерил майора недоверчивым взглядом и пошарил по пустой, безо всяких ручек и прочих замочных скважин дверце. Вспомнив кое о чем, матюгнулся про себя и провел браслетом по сенсорной полоске. Дверца немедленно отъехала в сторону, явив взгляду комбата висящий на вполне привычного вида «плечиках» комплект военной формы, камуфлированную куртку и брюки. На небольшой верхней полочке лежал головной убор, непривычного вида кепи, с высокой тульей и длинным козырьком, отдаленно напоминающее немецкое. Ниже располагалась еще одна полка со стопкой запечатанного в целлофан нижнего белья, а на полу шкафа стояли высокие ботинки без шнурков.

– А там что? – Крупенников указал на нижнюю часть шкафчика, располагающуюся под столиком, сейчас убранным.

– Амуниция всякая, я еще сам толком не разбирался, так, по-быстрому глянул. Ранец, шлем защитный, разгрузочный жилет, еще что-то… Эх, нам бы в сорок четвертом такое…

– А оружие?

– Ишь, чего захотел, комбат, «оружие»! А оно тебе сильно нужно, чтоб тут собрались четыре сотни вооруженных рыл? Вот то-то же. Ладно, пошли, я тебе еще клуб, столовку и остальные помещения покажу.

Клуб, как по старой привычке окрестили зал для отдыха – с диванами, декоративными фонтанами и даже автоматическим баром, – Крупенникова впечатлил куда больше, чем казарма и даже спортзал с двадцатиметровым бассейном. И не только масштабами – здесь вообще все, похоже, было каким-то огромным, словно специально рассчитанным для размещения нескольких сотен человек. Впрочем, почему «словно»? Наверняка под них и рассчитывали, недаром все такое новенькое да чистенькое, как отмытый от заводской смазки еще ни разу не пользованный «ТТ». Нет, не в масштабах было дело, а… в непривычной роскоши, что ли? Как бы не расслабились вчерашние переменнички: тут тебе и судимость сняли, и новую жизнь обещали, и кормят на халяву, и фонтанчиками всякими журчат, понимаешь! Опасно это, ох, опасно, особенно, учитывая, кто у них в подчинении да что им предстоит вскорости делать. А предстоит им по-любому, никуда они от этой войны не денутся. Некуда им бежать…

– О чем задумался, комбат? – голос особиста был холоден – а ведь знает, о чем Виталий думает, точно знает! Мысли он, что ль, читать умеет? – Оцениваешь, как на все это благолепие наши офицерики отреагируют? А так отреагируют, как мы себя и их поставим. Только так – и никак иначе! Главное, сам знаешь, излишне расслабиться не дать. Денек пусть отдохнут, не без этого, а мы пока прикинем, чем их занять и как разброда и прочих шатаний не допустить. Да, глянь вон, кстати, – Харченко мотнул головой в сторону бара, возле которого маячила фигура кого-то из бойцов. – Это я пост выставил, а то там, понимаешь, и алкоголь имеется, а нам это сейчас… ну, сам понимаешь, я уж тебе говорил. Завтра потребуешь изъять любое горячительное из свободного доступа, ясно?

– Жестко ты…

– А только так и нужно. Ну а пока никто не видит, пошли по соточке вмажем. Нам можно.