Читать книгу - "Год Черной Лошади - Марина и Сергей Дяченко"

* * *

В окошко заглядывали две ярких звезды; всю ночь моя соседка Ремма ворочалась с боку на бок, скрипя кроватью, вздыхала и шепотом рифмовала «любовь» и «кровь». Я плохо выспалась из-за нее – а может быть, не из-за нее. Может быть потому, что спустя десять лет я снова ночевала во дворце, и воспоминания, оставленные здесь и давно забытые, теперь проснулись и лезли изо всех щелей, подобно струйкам запахов.

Из окна была видна старая башня, самое высокое место во дворце. Днем я успела разглядеть, что балкон, бывший ненадежным еще десять лет назад, так и не удосужились с тех пор отремонтировать, и теперь, наверное, на него просто опасно выходить…

Жаль. С этим балконом было связано одно из лучших наших приключений; презрев запрет, мы полезли в башню. Карабкались по лестницам, рвали лбами паутину, подавали друг другу руки и добрались наконец до верхней площадки. Тут Темран долго возился со ржавым замком (а ключ он накануне стянул у мажордома). Я стояла рядом и молча молилась, чтобы замок не поддался, потому что мне было по-настоящему страшно.

Замок поддался. Полумрак сменился светом, Темран с криком восторга шагнул на балкон, протянул руку – я отшатнулась – он обозвал меня трусишкой и сказал, что такого – такого! – не видел никогда в жизни…

Помню, мы стояли на башне, Темранова белая рубашка хлопала, как парус, ветер ревел в ушах, а впереди – и внизу – расстилалось такое море, какого я никогда не видала прежде. Колоссальное, на полмира, со сложившимися в узоры оттенками воды, с гладкими дорожками на месте давно прошедших кораблей, с изогнутым, как лук, горизонтом – море-чудо, море-чудовище…

Мы стояли, вцепившись в поручни и друг в друга, и даже говорить не могли – во-первых потому, что ревел ветер, а во-вторых потому, что слова были не нужны.

Это было странное мгновение. Мне казалось тогда, что во мне дремлет что-то, и оно проснется в один прекрасный день – скоро, – и об этом узнает все человечество. Кажется, и Темрану пришло в голову то же самое…

* * *

Когда на другое утро невест собрали в мраморном зале, я поняла, что не только нас с Реммой бежал в эту ночь сон. Ночных мечтательниц выдавали покрасневшие веки и лихорадочный блеск в глазах.

– Милые гостьи! Вас осталось здесь девятнадцать прекрасных дев, каждая из которых достойна стать королевой. Но королевой станет одна. Сейчас в этот зал внесут некий предмет…

Церемониймейстер взмахнул рукой. Два лакея, пыхтя, притащили весы, подобные аптечным, но выше человеческого роста. Бронзовые чаши весов были похожи на тазики для стирки белья.

– Все. Толстухи едут домой, – прошептала мне на ухо Ремма.

Я невольно огляделась. Лица полных невест, обычно румяные, теперь несколько побледнели.

– Его величество король! – воскликнул церемониймейстер.

Темран поклонился, приветствуя нас; невесты низко присели, опустив головы.

– Милые гостьи, – сказал Темран без улыбки, но очень искренне. – Я бесконечно рад всех вас видеть сегодня. И я буду бесконечно раз услышать вас, потому что каждое ваше слово так много значит для меня… Впрочем, сейчас вы убедитесь в этом.

За его спиной возник слуга с атласной подушечкой в руках. На подушечка покоился тонкий золотой венец, зубцы его, усыпанные драгоценными камушками, поблескивали остро и празднично.

– Эту замечательную вещь, – сказал король и взял венец с подушечки, – я кладу на одну чашу весов…

Золото и бронза негромко звякнули, встречаясь. Чаша весов медленно опустилась на блестящий паркет. Темран обвел взглядом напряженные лица невест; улыбнулся успокаивающе:

– Что вы, это вовсе не трудное испытание. Так, пустяки… Каждая из вас должна говорить дерзости мне, своему королю. Самые дерзкие дерзости, на какие только сможете решиться. С каждым новым оскорблением я стану класть на весы монетку, пока чаши не сравняются. К сожалению, те из моих милых гостий, кто не сумеет уравновесить весы, не смогут продолжать борьбу за право стать королевой… Ясно?

Бледные девушки переглядывались, будто спрашивая друг у друга: я не ослышалась? От Темрана и не такого можно ожидать, подумала я с некоторым даже восхищением.

Церемониймейстер выстроил обомлевших невест в круг и в центре его запустил волчок со стрелкой. Стрела вертелась, будто указательный палец, девушки смотрели на нее с ужасом. Наконец, стрелка указала на совсем юную, болезненно стройную аристократку с тонкими, как веточки, руками; та попыталась увернуться, но не тут-то было.

– Прошу вас, любезная, э-э-э, – церемониймейстер справился с реестром, – благородная дева Онита, прошу вас, подойдите к королю и скажите ему подобающую случаю дерзость.

Слегка подталкиваемая в спину, благородная дева обогнула весы. Остановилась перед Темраном, растерянно переводя взгляд с короля на пустую бронзовую чашу.

– Ваше время ограничено, – ласково сказал Темран, и стоящий рядом лакей поднял и показал всем песочные часы.

Невеста затравленно молчала. Церемониймейстер подал знак, слуга перевернул часы, песок посыпался.

– Прошу вас, – король подбросил на ладони тяжелую монетку. – Итак?

– Я боготворю вас, – пролепетала благородная дева.

– Это не дерзость, это признание… Время течет, говорите скорее какую-нибудь низость или грубость. За особо утонченное оскорбление я буду бросать по две монетки, даже по три… Ну же?

– Я не могу, – прошептала благородная дева, стремительно зеленея лицом. – Я… я сейчас лишусь чувств.

– Держитесь, – по-дружески посоветовал Темран.

– Я люблю вас! – выкрикнула несчастная жертва.

– Когда же вы успели меня полюбить? Вдруг я вовсе не такой, каким кажусь, каким все вы меня видели, когда писали сто строк о любви?

– Н-нет…

– О любви писать легко, а сказать дерзость в глаза, во так, запросто – не можете?

– Вы жестокий, – прошептала неудачница.

Король пожал плечами и бросил на весы единственную монетку. Рычаг даже не дрогнул.

– Время истекло, – объявил церемониймейстер.

Темран поклонился аристократке, а та, не отвечая на поклон, опустилась на пол, будто увядший цветок. Лакеи подхватили ее и вынесли прочь – так быстро и деловито, будто всю жизнь только и делали, что приводили в чувство упавших в обморок дам.

Темран поглядел на оставшихся в зале претенденток – в глазах его прыгали давно знакомые мне искры. Такие веселые, кусачие чертики.

В полной тишине церемониймейстер заново запустил вертушку. Следующей к королю отправилась Ремма, и Темран встретил ее насмешливым поклоном.

Хотя, может быть, только мне эта насмешка и была видна?

Слуга перевернул часы.

– Вы жестокий, – начала Ремма, сразу же используя опыт предшественницы.