Читать книгу - "Остров перевертышей. Рождение Мары - Дарья Сойфер"

Мадам Венсан проверила показатели Мары, занесла их в свой журнал, и только после этого позволила войти Эдлунду и Вукович.

— Только недолго, — предупредила доктор. — И не вздумайте ее волновать.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил профессор, устраиваясь на стуле.

— Нормально. Небольшая слабость, — отозвалась Мара. — Но я не понимаю, почему я вдруг превратилась в Сару Уортингтон? Выходит, мой отец был зимним?

— Да. Но нас всех удивляет другое: до сих пор не было ни одного случая, чтобы перевертыш, рожденный в день летнего солнцестояния, трансформировался в другого человека, — профессор старался говорить с улыбкой, но Мара чувствовала его обеспокоенность.

— Как, совсем ни одного?

— Да.

— А если у двух зимних ребенок родится летом?

— Варианта два. Если у кого-то из них в роду был летний перевертыш, есть шанс, что этот ген достанется ребенку, — объяснил Эдлунд. — Либо он не будет иметь способности вообще. То же касается и летних, если вдруг их ребенок появится на свет зимой.

— То есть способность зависит не только от наследственности?

— Да. И от астрономических факторов тоже. Но они, к сожалению, изучены хуже, чем генетика.

— Проблема еще и в том, — вмешалась мисс Вукович. — Что у зимних способность к трансформации проявляется постепенно. Сначала происходят изменения каких-то отдельных элементов внешности, и то лишь по родственному принципу. Я объясняла тебе в самолете. А в твоем организме произошел сбой. Ты пила из бутылки мисс Уортингтон, ее ДНК попала к тебе…

— Пила из ее бутылки? — перебила Мара с усмешкой. — Это она рассказала?

— А что, было по-другому?

— Теперь уже неважно. Простите. И что с ее ДНК?

— Вероятно, под влиянием стресса ты перевоплотилась полностью. Это первый известный мне подобный случай. Может быть, раньше у тебя менялись цвет глаз или расположение родинок, просто ты не обращала на это внимания?

— Нет. Я бы заметила.

— Я так и думала, — кивнула хорватка. — Мы взяли образцы твоей крови, попробуем провести исследование. Но до тех пор тебе лучше не контактировать с чужими… биологическими материалами. Ешь и пей только из своей посуды, не бери чужую зубную щетку, воздержись от поцелуев…

— Не собираюсь я никого целовать! — возмутилась Мара.

— Я должна была тебя предупредить. Кроме того, ты переедешь в мой домик.

— Зачем? Я только успела привыкнуть к Брин… И к остальным…

— Таковы правила, — мисс Вукович была непреклонна. — Речь идет о твоем здоровье, и рядом должен быть компетентный преподаватель. При всем моем уважении к мисс Кавамура, она из древнего рода летних перевертышей и не сможет помочь, если с тобой снова случится что-то подобное.

— Я должна кое в чем признаться, — Мара прикусила нижнюю губу. — Возможно, это случилось из-за таблеток, которые дал мне профессор Эдлунд. За ужином я выпила сразу три штуки. Я понимаю, это опасно, но мне очень хотелось поскорее…

— Что за таблетки?! — мадам Венсан сурово посмотрела на профессора. — Как Вы могли давать детям какие-то препараты без моего ведома?!

— Полин, все в порядке, — сказал профессор. — Мара, это были простые витамины. Плацебо. Ты не верила в себя, и я решил дать тебе веру в волшебную таблетку. Видимо, сработало.

— Сразу три штуки! — рот мадам Венсан превратился в тонкую ниточку, ноздри сердито трепетали. — Неизвестного препарата! Сумасшедший ребенок!

— Ларе не стал бы давать ей что-либо, если бы не был уверен в безопасности, — отчеканила Вукович, смерив француженку взглядом поверх очков. — Не стоит обсуждать поступки директора в присутствии ребенка. К тому же, именно витамины помогли ей справиться с такой нагрузкой.

— А может быть, что в моем свидетельстве о рождении неправильно указали дату? — с надеждой спросила Мара: уж больно ей не хотелось становиться уникумом и привлекать к себе излишнее внимание.

— Я все проверил, — покачал головой профессор. — Мои знакомые из России делали запрос в органы регистрации Твери. Свидетельство подлинное, и с датой все в порядке. Но тебе не о чем беспокоиться. Главное, что ты здесь, а вместе мы со всем разберемся.

— А мне точно нельзя полежать два дня у себя в домике? — Мара попыталась повторить бровями умильную мимику Нанду. — Обещаю не вставать с кровати…

— Полин, может, правда?.. — вступился Эдлунд.

— Разумеется. Если, конечно, Вы официально соглашаетесь, что жизнь и здоровье ребенка — на Вашей совести, — мадам Венсан скрестила руки на груди. — Мое мнение здесь никого не интересует, поэтому делайте, что хотите. Подвергайте девочку смертельной опасности, сводите на нет все мои усилия… Я всего лишь персонал…

— Мы поняли тебя, — раздраженно прервала ее мисс Вукович. — Достаточно было просто ответить: «Нет».

— Прости, Мила, я думала это очевидно, — доктор резко развернулась и села заполнять журнал, демонстративно шурша страницами.

— Я тебя понимаю, Мара, — вздохнул профессор. — Даже представить себе не могу, каково это: жить в одном доме с зимними девочками. Все это, помноженное на число студенток за вычетом безупречного воспитания наших дорогим мадам Венсан и мисс Вукович…

— Неужели у всех зимних сложный характер?

Эдлунд нагнулся к Маре и еле слышно прошептал:

— Ужас!

— Самое время дать пациентке отдохнуть, — бросила через плечо мадам Венсан, возвращаясь к письменному столу.

— Да-да, мы уже уходим, — профессор подмигнул Маре. — Тем более, надо подготовиться к завтрашним гостям.

— А кто приедет? — девочка наморщила лоб, пытаясь выцепить из памяти разговор, который она слышала без сознания. — Кажется, Вы обсуждали… Мартин, Селия…

— Но как ты?.. Ты что, все понимала?! — изумилась мисс Вукович. — Я думала, тебе дали снотворное!

— Какое снотворное поможет, если у человека орать над ухом? — парировала мадам Венсан.

— Девочки, прошу вас! А как же покой пациентки? — и профессор повернулся к Маре. — Действительно, я пригласил своего коллегу Мартина Айвану. Того самого, который пробыл в облике своего тотема, игуаны, почти неделю. Он покажется тебе немного странным, но, поверь, он настоящий гений! А Селия Айвана — его дочь. Мы с детства были с ней очень близки, она работала здесь моей ассистенткой, но потом ей пришлось вернуться на Гаити вместе с отцом.

— Тоже игуана?

— Нет, она зимняя.

— Профессор Эдлунд, — Мара нерешительно взглянула на директора. — Кажется, вы упоминали письмо моей матери… Если оно существует, я бы хотела знать.

— Нет никакого письма, — хорватка ответила слишком быстро, и Мара напряглась.

Подозрение усилил взгляд, которым обменялись Эдлунд и Вукович. Но Тамара знала: выудить что-то из взрослых сложнее и неприятнее, чем выковырять улитку из раковины. Зато уж если они что-то скрывают, то исключительно стоящее. В конце концов, делиться с детьми они предпочитают только занудной и никому не нужной информацией вроде алгебры, физики или полного списка бактерий, от которых мучительная смерть настигнет каждого, кто не вымыл руки перед едой.