Читать книгу - "Железная клетка - Андрэ Нортон"

Но если Народ Боака до сих пор с ненавистью помнит своих бывших врагов-хозяев, тогда почему ночью в пещере Йаа пришла на помощь Джонни и Рути? Если бы старая ненависть подсказала ей, что он похож на врага, она не обратила бы на него внимания, как теперь не глядят в его сторону самцы, и оставили бы мать и ребенка умирать в грозу в незнакомом и враждебном для них мире.

Но ведь пока он сам и близнецы не пошли в каменную местность, Народ молча принимал их как себе подобных, не задавая вопросов, не обращая внимания, что они не похожи внешне. Значит, Боак верил, что поход в каменную местность разбудил в Джонни желание той силы и власти, которой обладали в древности ему подобные?

Пока Джонни обдумывал один вариант за другим, отбрасывая их и мысленно принимая вероятную возможность, вспышка его ярости потускнела. Боак был прав, когда боялся его, но Джонни не мог знать, какой ужас и злобу до сих пор помнил Народ. Для Боака он теперь враг, так же, как и для Народа, или, по крайней мере, тот, за кем надо следить, чтобы он не причинил вреда. Если же Джонни теперь пойдет вслед за Боаком обратно к лагерю, что будет дальше? Трудно было поверить, что они нападут на него.

Совершенно упав духом, Джонни решил, что будет еще хуже, как сегодня ночью: все будут относиться к нему, точно его не существует на свете. Он никогда раньше не знал, что бывает и такое наказание. Обычно их суд был скор, а потом все забывалось. Но жить вместе с кланом и не быть одним из Народа…

А что с Мабой и Джорджи? Если они так поступили с ним, не коснется ли это наказание и детей?

Джонни сел на ступеньку. Боак и стражники ушли, не оборачиваясь и не глядя на него, он их теперь совершенно не интересовал. Даже в ту ночь, дрожа от ее боли рядом с Рути, он не чувствовал себя таким заброшенным и одиноким. Рука Джонни прикоснулась к позорному кольцу вокруг шеи. Снова в клетке! Пока он носит это – он словно бы в клетке, даже если перед ним лежит целая страна и он волен идти, куда ему хочется!

Джонни видел, как удалялись все трое – Боак и стража. Они намеренно уходили той же дорогой, что и пришли. Он сел поудобнее, положив на колени руки: надо подумать, подумать как следует!

Он закрыл глаза. Не стоило больше злиться. Боак поступил так, как считал, что будет лучше для всего клана. Он не мог судить их – ему мало было известно о том, что за этим скрывалось. Джонни совсем не понимал причину. Прошлое?! Он старался не вспоминать ту картину на стене, где был Народ в клетке, на цепи, в ошейниках!

Но теперь ему стало ясно: те, кто были нарисованы на картине, чуть отличались от Народа. Ни один из них не был стоящим с высоко поднятой головой, все они ходили на четвереньках, используя ноги и передние лапы. Это было главное отличие, которое он теперь припомнил.

Изменились ли они после того, как завоевали себе свободу? Или их намеренно заставляли так ходить, подобно животным, их враги? Джонни передернул плечами. Иногда Большие тоже заставляли тех, кого они контролировали, ходить на четвереньках. Рути говорила ему, что Большие не считали людей чем-то отличным от животных и использовали их для экспериментов, контролировали их разум, применяя его там, где им было нужно. Несмотря на то, что тогда Джонни был очень маленьким, страх этого запомнился на всю жизнь. Хотя он не видел жизни вне корабля и не помнил, как жила колония до того, как ее захватили Большие, он всегда считал себя разумным человеком и гордился этим.

Применялось ли этими людьми управление мозгом на Народе? Или, может быть, они помнили с ужасом, как и Рути, что значит быть «животными» для окружающих? Люди с картины в камнях – они прилетели в этот мир откуда-то из другого места или же росли здесь, среди Народа, и по какой-то причине не смогли жить все вместе одной жизнью?

Они должны были жить здесь долго-долго, чтобы построить каменную местность. А куда же тогда вела каменная река? От одного каменной местности к другой, которая была еще дальше? У них имелись тогда и небесные корабли, что тоже было нарисовано на камне.

У Джонни гудела голова. Ему сразу захотелось и есть, и пить. Но он не мог избавиться от давящего на шею ошейника. В этот момент он по-настоящему понял, что не должен идти назад в лагерь, по крайней мере, не теперь. Боак отметил его печатью принадлежности, он теперь вещь. Каким-то неизвестным образом ему следует освободиться, прежде чем он вернется в лагерь, – освободиться от этого ошейника так, чтобы Боак и остальные не надели его снова!

Он выпрямился. Мир перед глазами был велик, велик и пуст! С той ночи, когда их нашла Йаа, он всегда был вместе с Народом. До этого, несмотря на то, что их разделяла клетка, с ним рядом была Рути. Думать о себе самом, как о совершенно одиноком существе, было страшно. Это не казалось боязнью прикосновения рукой к чему-то. Нет, он боялся теперь всего: травы, неба, целого мира вокруг.

Но ведь сидеть тут – это все равно не поможет делу. И вернуться назад к пещере – тоже. Ему необходимо найти воду и поесть, чтобы потом взять в руки оружие. Руки без оружия казались пустыми. Теперь, когда он был так одинок, так разбит, еще раз в мозгу вспыхнуло воспоминание о красном стержне – мощь и сила, большая, чем у любого оружия…

Нет! Его губы беззвучно произносили это слово. Он должен доказать им всем, что он не такой, как те, в камне. Он должен доказать им это!

Еда, питье, оружие – эти вещи теперь должны быть на первом месте. С ними он станет прежним. Пройдет какое-то время, и он поймет секрет этой тяжелой вещи у себя на шее, раскроет секрет и освободится. Но ему нужно не просто вернуть ошейник клану, он должен заставить их понять, что такие, как он, не должны носить никаких ошейников!

Джонни пошел в сторону холма. Лагерь был справа, там, далеко. Он резко свернул влево.