Читать книгу - "Арифмоман. Червоточина - Александр Рудазов"

Камергер Лу Жевизео, муштрующий лакеев, горничных и пажей, а также отвечающий за кормежку, одежду, белье, мебель, отопление, конюшни, псарни, королевскую охоту и вообще снабжение дворца и королевской семьи, а также торжественные мероприятия. Пятьдесят четыре года.

Коннетабль Арфизо Мульципан, командующий королевским войском и отвечающий за охрану королевской семьи. Пятьдесят лет.

Кравчий Смейли Скитоллока, отвечающий за благоустройство королевских земель, а также строительство и ремонт дорог, стен и общественных зданий, в том числе королевского дворца. Шестьдесят лет.

Эдил Муа Жевизео, следящий за общественным порядком и возглавляющий административный аппарат – стражу, егерей, таможню, судейских и так далее. Сорок один год.

У каждого сановника во дворце свои покои. Однако четверо из шести используют их только в качестве рабочих кабинетов, а живут в городе, с семьями. Исключение составляют одинокий как перст казначей и полная ему противоположность – камергер. Этот повсюду посадил родню – жена служит фрейлиной королевы, дочь – камеристкой инфанты, двое сыновей-подростков – пажами, а младший брат – личным королевским секретарем. Эдил ему тоже родственник, хотя и дальний.

Итого двенадцать человек, на которых нужно произвести хорошее впечатление. Престарелых принца и принцессу в расчет можно не принимать – презентацию они вряд ли посетят.

Проще всего с детьми. Им хватит тех же бенгальских огней и карточных трюков. И их мнение немаловажно – король своих чад обожает.

А вот с остальными придется посложнее. С эдилом Эйхгорн отношения вроде бы наладил, королеве тоже вроде бы понравился, но камергера, кравчего и коннетабля пока что даже не встречал.

Особенно Эйхгорна беспокоил епископ. Черт уж его знает, как его задобрить. О местных верованиях Эйхгорн так и не удосужился узнать хоть что-нибудь. И он сильно сомневался, что епископа впечатлит фокус мироточащей иконы… хотя мысль неплохая, «плачущую» картину Эйхгорн изготовить сможет.

Надо только раздобыть картину.

Тем временем внизу действительно начались гулянья. В саду собралось человек пятьсот – Эйхгорн некоторое время машинально их пересчитывал, но потом усилием воли одернул себя.

Интересно, по поводу чего празднество? Похоже на деревенскую свадьбу – все шумят, горланят, хаотично передвигаются, повсюду столы с бутылками и закусками…

Эйхгорн терпеть не мог такую суету.

Ближе к середине дня с неба закапало. Начался дождь – несильный, грибной. Как оглашенный, примчался Еонек – приволок начальству обед. Эйхгорн хотел спросить, что там внизу отмечают, но паж умчался, сверкая пятками.

Дождь понемногу крепчал, но народ в саду и не думал расходиться – только частично переместился в беседки и крытую галерею, обвивающую дворец. Трое парней нещадно терзали струны музыкальных инструментов, похожих на каплеобразные гитары. Его величество король взгромоздился на стол с кубком вина и громогласно вещал что-то неразборчивое.

Эйхгорн тем временем окунул в смесь последнюю спицу и положил ее к остальным на просушку. За окнами уже хлестал ливень, но в камине пылал огонь, так что условия создались приемлемые.

К тому же дождь радовал Эйхгорна еще и по другой причине – он наконец-то смог искупаться. Его ванна вмещала двести с лишним литров – Еонек уморился бы таскать ведра по лестнице. Но голь на выдумки хитра – на крыше башни имелся водосточный желоб, а сливную трубу можно было повернуть специальным ухватом, направив поток в комнату.

Именно на этом месте стояла купальная бадья.

С горячей водой проблем тоже не оказалось. Для нагрева здесь использовали самые обычные камни. Как следует раскалить их в камине, опустить в воду – и готова теплая ванна.

Залезши в бадью, Эйхгорн ощутил себя, как в японской бане. Снаружи продолжал лить дождь, создавая удивительно уютную атмосферу.

– Хорошо, – сделал аудиозаметку Эйхгорн.

После чего окончательно расслабился и погрузился по самые ноздри. В горячей воде его быстро разморило.

– Мэ-этр, я вам у…жжин принес!.. – раздался заплетающийся голос. Люк открылся – с третьей попытки, – и в комнату вполз, буквально вполз Еонек.

В дымину пьяный.

Эйхгорн изумленно приподнял брови. Пацану же двенадцать лет. Тут так рано начинают пить?

Потом взгляд Эйхгорна переместился к подносу и стал совершенно снулым. Радостно скалящийся паж притащил, видимо, случайные объедки с пиршества. Там было надкусанное яблоко, половинка кренделя, тоненький ломтик ветчины, почти голая кисточка винограда и почему-то грязная тряпка.

Приглядевшись, Эйхгорн опознал в ней деталь женского туалета.

– Поставь на стол и выметайся, – безучастно приказал Эйхгорн.

Еонек часто закивал и уполз обратно в люк. Еще долго Эйхгорн слышал, как он ковыляет по ступенькам.

Еще сверзится, чего доброго.

Крендель и ветчину Эйхгорн съел.

Наутро паж вернулся квелый, с несчастным выражением лица. В глазах у него стояла такая смертная тоска, что Эйхгорн без колебаний пожертвовал одну из таблеток аспирина.

– Волшебное зелье, – сухо прокомментировал он. – Пей.

Еонек проглотил таблетку, с надеждой прислушался к ощущениям и явно был разочарован, что похмелье не прошло мгновенно.

– Ты что же вчера так набухался, малой? – спросил Эйхгорн. – Тебе взрослые-то разрешили?

– Так Пьяный День же, мэтр! – запротестовал Еонек. – В Пьяный День можно!

– И что же это за такой чудесный праздник, в который несовершеннолетним можно бухать? – скептически осведомился Эйхгорн. – Врешь ведь, малой.

– Да сами посмотрите! – обиделся паж. – Вот, прочтите в Луномере!

– Где-где?

Еонек очень странно посмотрел на Эйхгорна, подошел к шкафу и взял с книжной полки одну из брошюрок. То оказался календарь-ежедневник. На каждой странице кроме собственно таблицы дней было еще и их подробное описание – праздники, памятные даты и все в таком духе.

До этого Эйхгорн как-то не интересовался местным исчислением времени. Дел и без того хватало. Но теперь он полистал книжечку с любопытством, мысленно отмечая сходства и различия с привычным земным календарем.

Итак, местный календарь называется астучианским. Год состоит из трехсот шестидесяти шести суток… хм, почти как на Земле. Он разделен на четырнадцать лун, а каждая луна – на двадцать шесть дней. Как луны, так и дни имеют собственные имена – луны названы в честь животных, означающих знаки местного зодиака, а дни – в честь металлов, минералов и других материалов, посвященных местным богам. Их, как нетрудно догадаться, двадцать шесть – это число называется севигой, а сама религия – севигизмом.

Например, вчера был Фарфоровый день, посвященный Люгербецу – богу еды и питья. А сегодня Железный день, он посвящен Энзирису – богу войны. Таким образом и складывается календарная система – вместо «первое января» тут говорят «день Стеклянного Вепря». А чаще попросту «Стеклянный Вепрь». Порядок лун и дней здесь каждый знает назубок.