Читать книгу - "Резервный космодром - Андрей Ливадный"

Тут же тишина стояла оглушающая, звонкая, и каждый нечаянный звук в ней слышался едва ли не криком.

Вот скрипнула калитка, мягко, практически бесшумно прошуршали вкрадчивые шаги, и Рощин, что уж тут скрывать, не выдержав, задействовал импланты, в гнездах которых притаились кибермодули.

Тут же в паре метров от него обозначилась тепловая сигнатура, вслед, с миллисекундной задержкой появилось изображение черного, как ночь кота, издалека принюхивающегося к незнакомцу, чуть дальше, за забором из имитирующих дерево пластиковых штакетин пылала энергетическая матрица непонятного устройства – вроде металлический ящик на высоких ножках, в котором тлели яркие россыпи углей.

Вадим отключился от виртуальности, как только его сознание соткало призрачный образ Инги, сидящей в шезлонге подле открытой террасы.

Рядом с мангалом (слово было почерпнуто из словаря, размещенного в одном из имплантированных микрочипов) он уже затухающим мнемоническим восприятием успел заметить крепко сложенного мужчину, действительно годного ей в отцы или дедушки.

Вообще «подглядывать» Рощин не любил, да и не собирался, но обстановка поселка воздействовала на него очень необычно: приступ ментальной тишины, – слабый отголосок серьезного эмоционального шока, однажды полученного после разрыва мнемонической «пуповины», связывавшей курсанта академии ВКС с огромным городом, иногда давал о себе знать, не смотря на прошедшие с той поры годы.

Врачи предупреждали, а он тогда отмахнулся, – как же, ведь на изнурительных тренировках, где из него на протяжении пяти с половиной лет готовили настоящего космодесантника, он успел познать и всеобъемлющей тишины открытого космоса, и сторожких, полных неизведанных опасностей просторов иных планет, но, как выяснилось, – для мнемоника, чей рассудок связан незримыми нитями с сотнями исполнительных подсистем базового корабля высадки, полная, стопроцентная тишина – синоним смерти или, как минимум, серьезнейшей нештатной ситуации.

Только много позже, проходя переподготовку, чтобы стать пилотом космического истребителя, он сумел избавиться от периодических приступов, и вот позабытые уже ощущения внезапно вернулись…

Ну, хватит уже… – Мысленно одернул себя Вадим, открывая ту самую, едва слышно скрипнувшую калитку, через которую минуту назад на улицу просочился черный кот.

Илья Степанович Макрушин – старший научный сотрудник, временно исполняющий обязанности начальника археологической экспедиции Совета Безопасности Миров, хлопотал у мангала, на открытой террасе был накрыт стол, Инга действительно сидела в глубоком шезлонге, но, заметив появление галакткапитана, тут же поднялась ему навстречу, со словами:

– А вот и наш гость.

Вадим, конечно, был польщен, да и заинтригован одновременно, – его ждали, к приходу готовились, но все происходило как-то необычно, едва ли не на уровне давно позабытого древнего таинства.

Макрушин на минуту отвлекся от священнодейства, которое вызвало у Вадима массу подозрений. Конечно, ему не раз приходилось выживать в условиях иных планет, но до питания «подножным кормом», да еще и приготовленным на открытом огне, доходили лишь «изуверства» инструкторов. На практике же, еще в период бытности космодесантником, Рощин быстро осознал что понятия «боец» и «боевой скафандр» – неотделимы, а в Обитаемой Галактике не существует двух одинаковых биосфер, как нет единой панацеи от всех вероятных болезней, аллергий, потому к пище, имеющей естественное происхождение, Рощин привык относиться с опаской. Даже в самых отчаянных ситуациях, когда исчерпан ресурс боевого скафандра, в распоряжении бойца все равно остается набор метаболических имплантов, стимуляторов, дыхательных и пищевых таблеток, ибо прямой контакт с биосферой планеты высадки – почти всегда – гарантированная смерть.

Расслабься капитан. – Рощину пришлось призвать к порядку свое распоясавшееся воображение. Вряд ли Инга пригласила его, чтобы отравить. Тем более, что процедуру иммунной адаптации он прошел сразу по прибытии на Алексию.

– Илья Степанович. – Макрушин тем временем вытер руки полотенцем, небрежно повесив его на сук засохшего корявого деревца, торчащего во дворе, – у Вадима даже мысли не могло возникнуть, что оно тут растет.

Рукопожатие у начальника археологической экспедиции оказалось крепким, богатырским. Инга наблюдала за ними со стороны, явно предвкушая, что Вадим сейчас поморщиться, но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.

– Вадим Рощин. – Ответил он, взаимно сжав ладонь Ильи Степановича как в тисках, – пошли на пользу долгие упражнения с ручным управлением истребителем, когда астронавигационные рули во время резкого маневрирования так и норовит выломать из пальцев.

– Силен. – Похвалил его Макрушин. – Не зря, значит, внучка на тебя внимание обратила. А ты глазищами на меня не сверкай, – обратился он к Инге. – А то со своими городскими замашками тут со скуки у меня совсем исхудаешь. Радуюсь я появлению нового человека, без всяких твоих «задних мыслей». 

– Стоял он на проезжей части, дедушка, а я триста пятьдесят километров в час шла, в закруглении дороги, между прочим. Тут грех было не познакомиться.

– Ну, вот и славно. – Подвел итог Илья Степанович. – А теперь давайте к столу, за мясом Ванька присмотрит, уже можно.

Из тьмы, сгущавшееся за домом у хозяйственных построек, внезапно «материализовался» андроид невероятно древней модели.

«Хьюго БД12», – почти с детским восторгом моментально определил Вадим. Такими человекоподобными машинами оснащались колониальные транспорты Великого Исхода. Сейчас подобный образчик робототехники в зоне Центральных Миров стоил целого состояния.

Они расселись в удобных плетеных креслах за овальным столом.

Разговор поначалу не клеился, сказывалось непонятное смущение Инги и Вадима, но через пару минут Илья Степанович разговорил их, взяв на себя роль благодушного хозяина импровизированной «вечеринки» в стиле ретро.

Инга вела себя странно. Вроде бы пригласила его в гости, а дождался Вадим вовсе не радушия, скорее настороженности, непонятной и потому немного обидной, да и на душе у Рощина в последние часы отчего-то было неспокойно, тревожно, так что он в долгу не оставался, и на ее колкости иногда все же отвечал.

Игристое белое вино, немного разрядило обстановку, затем андроид, прислуживавший за столом, подал горячее.

Вид нескольких обжаренных над углями кусков мяса неизвестного происхождения поначалу вызвал у Рощина замешательство, и хотя вида он не подал, но непостижимым образом нарвался на очередное замечание Инги, которая как будто прочитала его мысли:

– Пытаетесь понять, Вадим, как это следует есть? – Ехидно спросила она, демонстративно показывая: – берете в правую руку нож, в левую вилку, и вперед. Ничего не отравлено, в меру посолено, приправлено, чем положено, – если интересно отпросите у дедушки, – он у нас специалист, так что вперед, не сложнее чем кусок синтетической «отбивной» в казарме.