Читать книгу - "Чакра Кентавра - Ольга Ларионова"

— Но ты сам завещал меня ему в жены.

— Я?!

Она стряхнула его руки со своих плеч и отступила на порог своей опочивальни. Он опомнился: дальше он не смел делать ни шагу.

— Сэниа, — проговорил он устало, — это все какая-то белиберда с вашими традициями, в которых я не разбираюсь. Черт с ними. Но ты запомни, чтобы не было неприятностей: если кто-нибудь другой хотя бы на будущее назовет себя твоим мужем, я изничтожу его любым видом оружия из твоего достаточно богатого арсенала и в лучших традициях земных мушкетеров. Вот так.

— Будущим ты уже распорядился, и это необратимо; но пока ты находишься на Джаспере, принцесса Сэниа не допустит, чтобы на нее пала хоть тень подозрения.

— Ну, спасибо, — поклонился он. — Мне твоя верность без любви — это как… впрочем, извини. Спокойной ночи.

Она оперлась о постель коленом и ждала, когда он уйдет.

— Сэниа, черт побери, я понимаю, что веду себя прежалким образом, но скажи: неужели я так отвратителен тебе? Что между нами — различие людей двух планет и рас, или то, что ты ошиблась, приняв меня за первого мужа, и не можешь мне этого простить? В чем дело — в твоем физическом отвращении ко мне или в зудящем самолюбии? С последним я как-нибудь справлюсь, но если мы биологически несовместимы…

Он вдруг запнулся и почувствовал, что лопатки покрываются холодным потом. Он идиот… Несчастный космический донжуан… Месяц ходит вокруг нее, изнывая от тайной страсти, и ни разу не задумывался над тем, что похожи они могут быть только внешне! Раздобыть бы хоть учебник анатомии… Хотя — школьный учебник тут не поможет. Аллергия — это что-то на уровне биохимии, в которой он ни уха, ни рыла. Да, у них могут быть те же руки, ноги, губы, что и у землян; но вот состав крови, плазма — они могут быть попросту смертельно ядовиты для существа с другой планеты…

— Почему ты замолчал? — настороженно спросила она.

Вероятно догадалась по его дыханию, что с ним творится нечто несусветное. Но как объяснить ей, какими словами, что он полюбил ее — и любит, и будет любить — как прекрасную женщину, одинаково желанную для мужчины любой планеты.

Но только сейчас ему пришло в голову, что она ведь сделана из другого теста.

Из другого белка.

Аллергия, этот бич всех аномально развивающихся цивилизаций, обрушившийся на ее родную планету — ведь это может быть и смертельно!

— Прости, Сэниа, когда я гляжу на тебя, у меня путаются все мысли, и я говорю, не то, что думаю… вернее, говорю, к сожалению, все, что думаю… а еще вернее — я вовсе не думаю, у меня вблизи тебя эту способность просто напрочь отшибает… И только сейчас я понял, что мы ведь действительно с разных планет, мы разные, разные, Сэниа, и мы, может быть, никогда…

Она медленно выпрямилась, и глаза ее, совсем черные и неподвижные, распахнулись на пол-лица:

— О чем ты?..

Он отступил к спасительному косяку, заведенными за спину руками вцепился в деревянную резьбу.

— Я просто не знаю, как и объяснить тебе это, Сэниа… у нас есть одна сказка… она меня всегда удивляла, потому что я не мог понять, что за ней стоит. Ну, там какой-нибудь ковер-самолет — это аэроплан, ракета. Волшебное блюдечко с колечком — телевизор. Дворец за одну ночь — саморазвивающаяся конструкция. Все имеет реальную параллель — не в настоящем, так в будущем. А тут… Никакой действительной коллизии за этим я не видел, во всяком случае, до сегодняшнего вечера.

Она стояла перед ним — белая, в белом свете. Ледышка. И ждала.

— Понимаешь, у двух пожилых людей не было ребенка, а они об этом мечтали. Наконец, некая волшебная сила сотворила… сконструировала… короче говоря, дочку они получили, и она ничем не отличалась от других девушек, разве что была красивее других. Но она была другого естества. Дочь зимней стужи и весеннего тепла. Снегурочка.

— Она была… слепа? — быстро спросила Сэниа.

— Нет, видеть она могла. А вот любить… Это было запрещено ей изначально. Табу под страхом смерти. Она не…

— Не могла — или не смела?

— И могла, и, конечно, посмела… И умерла.

Она подняла к вискам пальцы, совсем прозрачные в лунном свете. Он не предполагал, что она поймет так быстро.

— Значит, теперь ты откажешься от меня, чтобы я — жила?

Он не ответил.

Она еще с минуту стояла неподвижно, прислушиваясь уже не к нему, а к себе самой, а потому вдруг стремительно бросилась вперед, на только что звучавший голос.

Юрг отшатнулся, и она с размаху ударилась лицом и грудью о резной косяк. Застонав, опустилась на колени. Замерла. Он закрыл глаза и, пошатываясь, побрел прочь, по бесконечной анфиладе комнаток-бонбоньерок, и бесплотные паутинки вьюнка, свисавшие с низеньких арок, оплетали его голову и плечи. Сзади послышался шорох, спереди — тоже.

Он открыл глаза — Сэниа, растрепанная, с черной ссадиной на лбу, загораживала ему дорогу, и лицо ее было мертво и решительно.

— Сэниа, — прошептал он, — я не могу, я — не Мизгирь…

— Зато я могу. Все могу. Я, Сэниа-Юрг.

— Завтра я уйду из твоего дома. Сегодня. Сейчас.

— Попробуй!..

Он снова повернулся и пошел назад, к темнеющему проему двери в ее опочивальне. На черном фоне смутно означился белый крест, прозрачная дымка уплотнилась, контуры человека очертились резко и приобрели глубину — Сэниа, раскинув руки, загораживала ему путь, вслушиваясь в шорох его шагов. Надо связать ее, чтобы она не могла пошевельнуться. Ведь, чтобы пройти через ничто, как они это называют, нужно сделать шаг вперед…

Вот только если бы он смел до нее дотронуться…

— Сэниа, отпусти ты меня, ради бога!

— Здесь один бог — моя воля.

— Сэниа, ты же сама не веришь в то, что я люблю тебя — ну, ударило в голову, что принцесса; инстинкты подключились…

— Трус! Раб! Бездушный серв! Чего ты испугался — моей смерти, которой я сама не боюсь? А ты подумал, что будет со мной, когда улетит твой корабль? Думаешь, я останусь жить — жена человека с пестрым…

И в этот миг гулкий удар крыльев заглушил ее голос: заслоняя лунный свет, к резной решетке приближалась большая птица.

— Берегись!.. — торопливый, как всплеск, предостерегающий крик прозвучал так невнятно, что его можно было скорее угадать, чем разобрать.

И в следующий миг крылатое существо исчезло бесшумно, как виденье.

— Кукушонок?.. — запоздало спросил Юрг.

— Нет, — ответила Сэниа. — Это судьба.

И только тут он осознал, что обнимает девушку за плечи, закрывая ее всем телом от неведомой опасности.

Судьба…

Юхан и Гаррэль сидели за остывающим кофе, каждый по-своему наблюдая за тем, как мона Сэниа со своим супругом спускаются к утреннему столу, накрытому на дерновой террасе. Сегодня на ней было надето нечто ниспадающее изящными складками — среднее между сарафаном и кимоно, причем эти светло-сиреневые одежды были подхвачены ослепительными аграфами из осколков камней, привезенных принцессой из геенны огненной.