Читать книгу - "Операция «Изольда» - Александр Лидин"

Я кивнул. Еще до начала первой мировой войны, немецкие ученые, проанализировав месторасположение церквей — средоточий божественной силы и отметя те храмы Божии, что построены были по случаю или в честь каких-то исторических событий, пришли к выводу, что вся наша планета находится в своего рода энергетической сети, узлами которой и являются храмы Божии.

— Так вот, Ельск, в частности, Ельский монастырь, один из крупнейших узлов на территории Восточной Европы, и если мы собираемся создавать центр для исследований, связанных с энергетикой, пусть это будет хоть энергетика отдельного человека, хоть планеты, необходимо сделать это в узле силы. Вот и ответ на ваш первый вопрос. Здесь опыты будут проходить много быстрее, показывая максимальный результат. Я ответил на ваш первый вопрос?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

— Что же касается нашего поспешного прибытия, на это есть несколько важных причин. Профессор Троицкий. Вам о чем-нибудь говорит это имя?

Конечно, я знал Ивана Ивановича, причем не с лучшей стороны, по крайней мере, как человека. Когда выпала возможность, он, не задумываясь, сам перешел на сторону фашистов и погиб там, в подземном городе подо льдами Антарктиды от рук слуг Ктулху. Я сам тогда чудом остался жив лишь благодаря тому, что был другом Катерины Ганской — девушки, таинственным образом связанной с Ктулху — великим богом Древних.

— Так вот, — продолжал Хирт, — до войны господин Троицкий проводил эксперименты с тем, что принято называть потусторонними силами. И надо сказать, многие опыты его были более чем удачны. К сожалению, он пропал где-то на просторах Антарктиды, но дело не в этом. Когда он погиб, его лаборатория была свернута… Нет, не подумайте, коммунисты, несмотря на свою материалистическую мораль, достаточно циничны и с удовольствием продолжили бы оккультные исследования, если бы нашли замену Троицкому. Но… Достойного кандидата не нашлось, а посему лабораторию закрыли, а все материалы, запечатав, доставили сюда, согласно распоряжению, которое профессор отдал перед смертью. Так что где-то здесь, на территории монастыря, в узле силы, так сказать, до сих пор хранится этот архив. Если, конечно, комиссары не успели его вывезти или уничтожить.

— Но наша артиллерия перепахала весь этот участок. Вы не боитесь, что архив погиб?

— Ну что вы, — усмехнулся немец. — То, что я надеюсь обнаружить в этом архиве, снаряд уничтожить не может. Вот какой-нибудь охотник за нечистью, вроде вас, да, пожалуй, а снаряды и огонь, ну разве что немного подпортить. А мне очень хотелось бы заполучить его наработки. Однако причина моего присутствия тут не только желание как можно поскорее получить бумаги профессора. Видите ли, некоторые экспонаты, содержащиеся в этом архиве, могут оказаться очень опасными. При ненадлежащем обращении они могут оказаться попорчены, или могут сами… — его речь оборвал приглушенный взрыв. — Впрочем, что это?

— Похоже, кто-то из русских еще остался на территории. Они же фанатики…

Нет, если честно, меня в тот момент разбирало любопытство. Хотелось посмотреть на героя. И было еще какое-то странное ощущение, словно кто-то подталкивал меня.

— Схожу посмотрю, что там…

— Не боитесь?

— Что вы, штурмбанфюрер. Опасность — моя вторая профессия. Да и как мы можем открывать тайны бытия, не рискуя.

— Тогда не стану вас задерживать…

Из-за здания церкви послышались выстрелы.

— Тем не менее, доктор, я хотел бы чуть позже продолжить наш разговор. В частности, я хотел бы обсудить с вами работы Жозефа де Гобино…

Повернувшись, я направился к церкви, и тут неожиданно мне навстречу выскочил человек с маузером. Я узнал его сразу, и сердце мое екнуло. Значит, не зря я оказался в это время в этом месте, не зря Ктулху позволил мне бежать из моей подводной обители. Передо мной был Василий Кузьмин собственной персоной. Ну, скрутить и обезоружить его не составляло труда.

Тут же набежали эсэсовцы, но я отослал их, объявив, что сам разберусь с пленным, а перво-наперво мне нужно его допросить.

Когда Василий перестал сопротивляться, я в первую очередь взял с него слово, что он не станет делать никаких глупостей, потом поинтересовался, что он тут делает.

Василий лишь покачал головой и сплюнул кровавую слюну — видно, я ему слишком сильно врезал.

— А я смотрю, вы, Григорий Арсеньевич, продались. Вам эта форма очень к лицу.

— Ну, а я не стану обсуждать с тобой достоинства и недостатки формы НКВД… Ты, собственно, что здесь делаешь?

— Тот же самый вопрос я готов задать и вам.

— Архив профессора Троицкого?

— Так это были материалы из его лаборатории?

— И где же они?

— Догорают в подвале этой церкви.

— Чудесно… Сам до этого додумался?

— Выполнял приказ…

— Да, Шлиман, похоже, теперь и вовсе спятил.

Пока мы говорили, к нам в сопровождении двух дюжих автоматчиков подошел один из офицеров.

— Герр Фредерикс, разрешите забрать пленного.

Я поднял руку, и следовавшие за ним мордовороты разом замерли, словно натолкнулись на каменную стену.

— Он останется со мной.

— В целях безопасности…

— Если вам неясен вопрос субординации на территории, вверенной заботам штурмбанфюрера Хирта, то обратитесь за разъяснениями к бригаденфюреру СС Вилигуту.

После этого появился и сам Хирт.

— Я смотрю, вы сразу же поспешили отличиться, господин Григорий. Задержали русского разбойника?

— Что вы, Август, это всего лишь мой ученик.

— Ваш ученик служит в НКВД?

— В ГУГБ, если говорить точнее, — поправил я. — А где нужно служить, находясь на территории России, чтобы заниматься исследованиями паронормальных явлений? Или вы считаете, что профессор Троицкий не был членом партии и тайным сотрудником Третьего отдела ГУГБ? Если бы все так и было, то его бы и на пушечный выстрел не подпустили к изучению Древних. Что же касается этого юноши, то я пока подержу его при себе…

— Но как сказал офицер охраны, он стрелял в наших.

— А мы стреляли в него… Кстати, должен заверить вас, Август, это большая удача, что мы встретили здесь Василия. Ведь он единственный выживший после провала той Антарктической экспедиции.

— Да, конечно… Если не считать вас и той девушки… как ее зовут… кажется, Катерина.

— Катерина? — встрепенулся Василий. — Катерина… Значит, это была она? А как она попала в подвал?

Настала моя очередь удивляться.

— Подвал? — мы с Хиртом говорили на немецком, которого Кузьмин не знал, а посему из всего нашего разговора он понял только имя Ганской. — Какой подвал? — я на всякий случай покосился на машину. Нет, она стояла на месте, и я видел сидящий на заднем сиденье силуэт…