Читать книгу - "Сварог. Чужие зеркала - Александр Бушков"

Они взобрались на холм, откуда последний раз можно былоувидеть столицу Фагора («Эх, а я ведь так и не узнал, как она называется…впрочем, зачем?»), постояли немного и двинулись дальше по компасу. Сварогприслушивался к себе, пытаясь отыскать… что? Нет, легкая заноза в душеприсутствовала, это да, но сильного страдания не причиняла – так, просто больот разлуки… Королева, между прочим, к почетному покиданию боевого отрядастолицы не вышла, зато, наплевав на ранний час, высыпали почти все горожане, отмала до велика, и в толпе усиленно ходили слухи, что столицу-де покидаетспециальная рота по предотвращению заговоров и дворцовых переворотов в разныхстранах. Куда она направляется – тайна сия великая есть… а вот откуда пришла,об этом как-то никто не думал.

Вскоре город скрылся за холмами, они снова углубились в лес.

Первый час Олес взахлеб рассказывал, как они славно метелилипо всему городу заговорщиков, как быстро мастер Рошаль организовал слаженноепрочесывание домов с одновременным допросом подозреваемых, как вычислял, гдезаговорщики могут прятаться, а вот мастер Пэвер разгромил винный подвал, поошибке приняв его за подпольную штаб-квартиру, и в одиночку чуть не уничтожилвсе запасы, как Чуба, на минуту обратившись волком, почти довела до припадкаодного уж очень настойчиво не признающегося, после чего он признался во всем, авот Кана возглавляла отряд чистильщиков…

– Да, для меня это был познавательный опыт, – только исказала на это островная дева. Из всего экипажа она одна была мрачна инедовольна вынужденной задержкой.

Но потом Олес притомился и шагал молча.

…Как известно, человек рано или поздно привыкает ко всему.Привыкли они и к Граматару. Уже не поражали воображение сюрреалистическиекартины сухопутно-океанской мешанины. Уже проходили не то что не застываясоляными столбами, а даже голов-то не поворачивая, мимо таких диковин, какречной плес, утыканный морскими звездами, или развалины какого-то строения,облепленного ракушками так, что на стенах живого места не оставалось, и откоторого по всей округе распространялся столь могучий запах тухлой рыбы, будтобы строение от фундамента до провалившейся крыши набито отборной тухлятиной,точно бочка селедкой.

Наткнувшись посередь леса на рыбину, пучащую глаза из-подкорней, где она в какой-то луже каким-то чудом продержалась со всплытия до сегодня, они уж не толкали друг друга в бока – что творится, бляха-муха и Наваковосемя! Ну рыба, ну в лесу, подумаешь… Подумаешь – пролетела сова с квелойосьминожкой в когтях… Привычной частью звукового сопровождения стал хрустракушек под подошвами. Так, гляди, хрустеть перестанет – уже почувствуется, чтоне хватает чего-то очень родного и очень домашнего.

Олень, чешущий бок о коралл, рачки, снующие по стволам иветкам, низины и овраги, затопленные невысохшим илом, коричневым и сочным, вкотором еще вовсю копошатся какие-то твари, сцепившиеся в смертельной схваткекарась и бурундук… Все правильно. Так и надо. Мы идем по Граматару,пум-пурум-пурум-пумпум…

Олес еще не бросил своего развлечения, еще продолжалсобирать жемчуг. Правда, наклоняться к каждой раковине-жемчужнице уже ленился,делал исключение лишь для самых больших – и то, если те валялись не далеедесятка шагов в сторону. Поставленную задачу – собрать тридцать три жемчужины,чтобы сделать из них чото, как у Круарха-Альбиноса[3], он ужедавно выполнил и теперь шел на рекорд. Выковырянную жемчужину он сравнивал ссамой мелкой из своих. Если найденная оказывалась крупнее – мелкая летела втраву. Иногда большие раковины притаскивала ему в зубах Чуба. Таким образом,княжья коллекция, не увеличиваясь количественно, укрупнялась и утяжелялась.

Привалы делали редко – пока есть силы, нужно было идтивперед. Вперед, вперед, вперед… Ночи проводили в спальных мешках дамургов –вещь оказалась полезной не меньше рикс и сделанной с умом. В таком мешке небыло ни холодно, ни жарко, ни душно, а было хорошо, как в родной кроватке. ИСварог подозревал, что такая ткань выдержит даже коготь разозленного медведя –чем черт не шутит…

Перелески, овраги, холмы. День, ночь, день, ночь. Привалы,сон, еда – и снова в путь. Ни души вокруг. Отряд держался на удивление бодро,даже Рошаль втянулся. Стох продолжал указывать на гору, и Сварог забеспокоилсявсерьез: карта картой, но ведь ландшафт материка, по словам Бало, меняется отвсплытия к всплытию – а вдруг именно на этот раз тайник оказался на вершинечудовищного пика? Не лезть же под облака, черт возьми, там холодно…

Здесь, в глубине Граматара, было еще неспокойно, то и делоони ощущали слабые подземные толчки, порой ветер доносил запах гари, но огня небыло – и слава богу: лесной пожар – это, знаете ли… Подземные толчкиповторялись с регулярностью, наводящей на мысль о разумной деятельности. Всамом деле, с интервалом примерно в пять часов земля начинала ходить ходуном,птицы испуганно срывались с насиженных мест, на солнце набегали тучки,приходилось останавливаться и пережидать. Но поскольку землетрясенияповторялись с точностью хронометра, привыкли и к ним.

На исходе четвертого дня они вышли к большой поляне посредистеной застывшего леса. В центре поляны возвышалась древняя полуразвалившаясябашня, кладка из огромных камней, поросших мхом с налетом вездесущей соли,держалась разве что каким-то чудом, казалось – плюнь, и рассыплется колосс впрах…

Сварог с опаской заглянул в одно из круглых окошек, опоясавшихбашню по кругу. Что и ожидалось – затхло, сыро и никого. Он покачал камни,огляделся, скомандовал:

– Привал. Заночуем здесь. Не в башне, конечно, а торазвалится еще от храпа уважаемого суб-генерала, – вон там, подальше, подорешником. Олес, костер. Чуба, пробегись вокруг, посмотри как и что… Ночноедежурство по расписанию. Кана, сегодня твоя очередь кашеварить.

Кана уныло кивнула. Сварог привычно наколдовал шесть пайков(сегодня в меню были мясной бульон, жареная баранина и кофе), отдалостровитянке и отправился в кустики по зову природы…