Читать книгу - "Империя "попаданца". "Победой прославлено имя твое!" - Герман Романов"

Екатерина Алексеевна медленно прочитала послание, вспыхнув на секунду радостным светом, но тут же снова напустила на себя маску спокойствия и повернулась к кабинет-секретарю:

– Собрать немедленно господ сенаторов, министров и послов! Оповестите Синод и патриарха – пусть будут готовы провести молебен! Я сама посещу Казанский собор!

Кабинет-секретаря словно ветром сдуло, настолько этот молодой мужчина оказался проворен. А императрица повернулась к застывшему соляным столбом телеграфисту.

– А вы, мой милый друг, примите от меня подарок за эту долгожданную новость.

Федор оторопело посмотрел на протянутую ему золотую папиросницу, не решаясь взять ее в руки.

– Да возьми же, неслух!

Ухо обжег злой шепот Бергена, и Миронов взял открытую коробочку. О такой награде он раньше и мечтать не смел. Действительно, царский подарок. И тут он заметил, что коробочка не пустая – в ней переливались серебром четыре маленьких звездочки.

Что это такое?

Неужто…

– Благодари государыню за чин, неслух, – повинуясь злому шепоту, Федор упал на колени и почтительно прикоснулся губами к протянутой руке и с замиранием сердца услышал Ее слова:

– Я довольна вами за эту долгожданную весть. Идите на службу, а то новые депеши могут прийти, господин коллежский секретарь.

Федор низко поклонился, ноги еле держали его – он не мог поверить, что за одну лишь телеграмму, пусть даже такую, ему не просто классный чин даровали, а целых два. Но, пребывая в обалдении, он все же расслышал гневные слова императрицы, брошенные полковнику Бергену:

– Теперь за беспредельную наглость я аглицкому послу прилюдно задам звону! И такого, что вся Европа услышит!

Силистрия

– Ваше высокопревосходительство!

В комнату осторожно вошел адъютант, глянул на пашу с немым вопросом. Кутузов чуть кивнул, давая молчаливое разрешение. Офицер тут же громко доложил:

– Гонец от его императорского величества.

– Зови, – только и ответил генерал, и тут же в комнату зашел молодой капитан в запыленном мундире Генерального штаба. Четко отдал воинское приветствие и протянул генералу красный футляр. От сердца сразу отлегло – цвет был соответствующим ожиданиям.

– Победная реляция, не так ли? – приветливо улыбнулся Кутузов, постукивая с намеком пальцем по красному сукну.

– Так точно, ваше высокопревосходительство, – излишне звонко ответил ему офицер.

– Константинополь в наших руках, султан Селим пленен и содержится под крепким караулом. Английская эскадра в Золотом Роге, осмелившаяся стрелять по нашим кораблям, уничтожена.

– Как государь?

– Его императорское величество бодр и весел, ваше высокопревосходительство!

– Я рад, очень рад! Вы мне доставили чудесные известия, искренне благодарю вас!

Кутузов с трудом стянул с пальца драгоценный перстень и с улыбкой протянул дар. Такая мода повелась – император золотые табакерки дарит со звездочками, а генералы на перстни перешли, даже Суворов, на что тот прижимист, но время от времени немногие счастливцы щедро обласкиваются старым фельдмаршалом.

Михаил Илларионович скосил единственный глаз в сторону паши – тот сидел с окаменевшим лицом. Генерал усмехнулся – турок явно понимал русский язык, а потому он и устроил это представление.

– Война вами проиграна, паша. И единственным спасением может быть немедленное заключение мира. Смотрите – проливная зона в наших руках, и больше ни один турецкий аскер не переправится в Европу. Дунайские крепости или взяты нами, или сданы вами. Православное население полностью на нашей стороне, и мы с трудом сдерживаем наших единоверцев от отмщения. Слишком много вы пролили здесь крови, паша, чтобы надеяться на милость покоренных вами народов. Я это еще по Морее понял, в первую кампанию – греки прямо пылают к вам злобой и яростью.

– Бешеный пес всегда куснет руку благодетеля…

– Не такие вы и благодетели, уважаемый. Каждый год в разных местах янычары резали православных, приручая народы к покорности. А ведь вас, османов, здесь едва десятая часть. Ничто в сравнении с многолюдством ненавидящего населения. И мы, русские, выступаем единственным гарантом того, что магометане останутся в живых. Вам нужна всеобщая резня османов, Ибрагим-паша?

– Нет, почтеннейший генерал. Как я понимаю, здесь османы больше жить не будут.

– Мы их всех выселим за Проливы. Ради их же безопасности. И туда не пойдем – все чисто турецкое вашим и останется. Мы возьмем под опеку только православных, и там где их большинство.

– Я понял вас, уважаемый Кутуз-паша. Мне стоит поговорить с комендантом Видина – оборона этой крепости бесполезна, раз кампания проиграна бесповоротно.

Кутузов мысленно усмехнулся – генерал не любил действовать напором, как Суворов. И там, где фельдмаршал вел солдат на кровавый штурм, он, не желая лить понапрасну солдатскую кровь, предпочитал пускать в ход совсем другие методы…

Петровская Гавань

– Грязные, вонючие варвары! Не смейте меня волочь, московиты! Я подданный английской короны!

Онли было страшно, но он знал, что никогда не стоит показывать страх туземцам, тогда они уважают цивилизованного человека. А потому шкипер ругался всеми словами, которые знал. А ведал он много – Карибское море всегда было богато крепкими словами.

– Пожравшие падаль обезьяны! Мы еще достанем ваши хвосты, намотаем их на палку, куски дерьма. И отрежем!

Однако его выкрики совсем не раззадорили двух крепких бородатых мужиков, что волокли его по широкой крепкой лестнице куда-то вниз. Видно, не понимали эти дикари нормальной человеческой речи, и шкипер взъярился еще больше.

– Вонючие отбросы, недостойные считаться людьми! Оставьте меня, вы ответите за это перед английским флотом!

Сильным толчком шкипера забросили в темную подклеть, слабо освещенную свечами. И только сейчас англичанина пробрало – здесь стоял ощутимый, въевшийся в стены запах крови и терзаемой человеческой плоти.

– Вы не имеете права!

Голос англичанина сорвался на визг, но на двух бугаев это не произвело никакого впечатления. Они сноровисто содрали с Онли всю одежду, оставив его абсолютно нагим.

Шкипер моментально покрылся мурашками, вот только холодно ему не было – все тело обдало жаром. Он понял, что сейчас эти варвары будут его мучить и терзать, ведь у них нет никакого понятия о главенстве закона. И он возопил в последней отчаянной надежде:

– Не смейте! Я желаю говорить с вашим начальником! Пусть меня вначале судят по цивилизованным законам!

Но это было гласом вопиющего в пустыне – правый силач, с окладистой черной бородой, засунул его сведенные назад руки в какой-то хомут, а второй дернул веревку.