Читать книгу - "Призрак - Келли Армстронг"

Именно так он привлек мое внимание при встрече, и точно так же сейчас успокаивал Джану. Когда же ангел переключался в разговорный режим, то говорил более «естественно», в ритме и с интонациями, о которых мечтает каждый диджей, но они завораживали не настолько, чтобы не обращать внимания на смысл.

Наконец мой новый знакомый из вежливости перешел на английский. Он принялся объяснять суть моего задания, и с каждым его словом и взгляд, и разум Джаны все больше и больше прояснялись. Прищурившись, она обернулась ко мне.

– Вот это они отправили за ней? – фыркнула она. – И меня еще называют ненормальной.

Трсайель не дал мне огрызнуться.

– Судьбы знают, что делают.

– Нет, не знают. Она не справится.

– Может быть, но…

– Не справится. Никаких «может быть». Это задача для ангела, а она – не ангел.

– Пока нет.

– Пока нет что? – вмешалась я.

– Это ее инаугуруальное задание? – вскочила на ноги Джана. – Не может быть… Глупцы!

Трсайель попытался успокоить ее, но она так быстро кинулась на него, что я видела только неясные очертания. Трсайель не шелохнулся. Она остановилась на расстоянии дюйма от него и выпрямилась во весь рост. Хотя Джана едва доставала ему до груди, это не помешало ей обрушить на него потоки брани – по крайней мере мне так показалось, судя по тону, однако говорила она на родном языке. Трсайель пытался накрыть ее руку своей; она оттолкнула его и отошла к окну.

– Без дара она обречена, – обронила Джана. – Я не приму участия в ее гибели. Я отказываюсь.

Джана тяжело села на пол, подтянула колени к груди и уставилась в окно. Даже с другого конца комнаты я видела, как ее взгляд становится отсутствующим, а сознание отступает.

Трсайель коснулся моей руки, и мы телепортировались из комнаты Джаны.

Трсайель перенес меня не в вестибюль, а в некий зал ожидания, где одиноко стояли два белых кресла.

– Она права, – заявил он, усаживаясь. – Без дара у тебя ничего не выйдет.

– Какого дара?

Трсайель жестом пригласил меня сесть напротив, но я покачала головой и упрямо повторила:

– Какого дара?

– Ангельской силы. У чистокровок она всегда была. Остальные получают ее после вознесения. И Судьбы отлично знают, что тебе необходимо, но почему же… – Он умолк, задумчиво сдвинув брови.

– Ты про меч? Да, от меча я бы не отказалась.

– Нет, – слегка улыбнулся он. – Меч всего лишь инструмент. Его ты тоже получишь, когда вознесешься…

– Вознесусь?

– Да. Сам дар – это умение, талант. Он требуется ангелам не на каждом задании, но очевидно, Джана считает, что тебе он понадобится, и пока ты его не получишь, она не станет с тобой разговаривать. А ты не получишь его, пока не вознесешься, а вознесешься, только выполнив инаугуральное задание.

– «Выполнив задание»? Я что, сдаю экзамен на звание ангела?

– Это не звание, и на него не сдают экзаменов. Для этого избирает, и если тебя избрали, то надо выполнить инаугуральное задание. Твое задание – найти никсу.

– Я обещание выполняю, а не экзамены сдаю. Пару лет назад Судьбы сделали мне одолжение, крупное одолжение, и таким образом я возвращаю долг.

– Тогда я, должно быть, ошибся.

По его тону нетрудно было понять, что он ни на секунду не усомнился в собственном предположении, но спорить я не стала. Судьбы разъяснят все сами. Может быть, его намеренно ввели в заблуждение, предполагая, что Трсайель скорее захочет помочь будущему собрату-ангелу, чем простому наемнику.

– Вернемся к дару, – сказала я. – Что это такое? Может…

– Понял! – он выпрямился в кресле. – Твой отец – Балам?

– Говорят.

– Понятно, как Судьбы надеются обойти проблему. – Ангел поморщился. – Во всяком случае, я так думаю. – Еще одна гримаса, и он вскочил на ноги. – Проверим мою теорию.

Трсайель схватил меня за руку, и комната исчезла.

Мы очутились в длинном сером коридоре, пропахшем потом и аммиаком. Юноша в оранжевом комбинезоне мыл полы, небрежно размазывая по поверхности воду и грязную мыльную пену. Очевидно, чистота его не интересовала. Дверь в конце коридора распахнулась, вошли два охранника, шлепая ботинками по мокрому бетону. Молодой человек покрепче ухватил швабру, усердно демонстрируя старательность и прилагаемые усилия, насвистывая для полноты картины.

– Что это за дар? – спросила я Трсайеля.

– Надеюсь, увидишь.

Он провел меня через ту же дверь, которой воспользовались охранники. За дверью оказался стандартный тюремный блок, по периметру которого в два этажа шли ряды тюремных камер.

– Намекнул бы – предложила я.

– Если я скажу, то пропадет эффект неожиданности, – ответил Трсайель, не останавливаясь.

– Ага.

Не глядя по сторонам, мы прошли сквозь две пары бронированных дверей и вышли в длинный коридор. Вокруг царила странная тишина и ощутимо похолодало, словно мы попали в специальное хранилище библиотеки. Впрочем, в библиотеке всегда слышны какие-то звуки: сдержанное покашливание, шелест страниц, поскрипывание стульев. Здесь не было слышно ничего. Казалось, сама жизнь застыла и ждет, затаив дыхание.

В конце коридора раздались негромкие звуки: звон посуды, невнятные ругательства и шарканье ног по бетону. Потом донесся голос: мольба, всхлипы, молитва.

Мы вошли в одноэтажный тюремный блок, непохожий на предыдущие. Мне нравился холод на катке, но здесь стужа пробирала до самых костей, и кондиционеры в этом не виноваты.

В каждой камере стояло по койке. Несколько камер пустовали. Наконец мы нашли камеру с заключенным. Ему было около тридцати. Склонив голову и закрыв руками лицо, он молился. Слова рвались наружу, нескладные, едва понятные. Голос просящего охрип, будто он молился много дней и уже не ждал ответа, но не оставлял надежды и спешил сказать все, пока есть хоть немного времени.

– Камеры смертников, – догадалась я.

Трсайель кивнул, остановившись у входа в камеру. Он на мгновение застыл на месте, потом, тряхнув головой, двинулся дальше.

– Нам надо найти подопытного. Кого-нибудь из виновных.

– Виновных? Ты хочешь сказать, что этот человек чист перед законом?

Я посмотрела на заключенного, который истово продолжал молиться. Религиозностью я никогда не отличалась, а порой пренебрежительно относилась и к вере, и к тем, кто всецело ей отдается. Есть люди, которые не наслаждаются жизнью, а посвящают ее тому, чтобы заработать за гробом местечко получше. Это от лености. Если жизнь не сахар, то надо найти выход и исправить положение, а не падать на колени и просить кого-то, чтобы в следующий раз сделали лучше.