Читать книгу - "Миссия в Арктику - Йон Колфер"

На четвертый этаж Дворецки поднялся без происшествий. Апартаменты Каррере находились на углу здания. Две стены с окнами. Очень недешевая квартирка.

Телохранитель стал прикидывать, как бы проникнуть в квартиру, не производя лишнего шума, когда вдруг заметил, что дверь приоткрыта. Как правило, открытые двери означают одно из двух: либо внутри не осталось никого в живых, чтобы закрыть дверь, либо… вас ждут.

Ему не понравился ни один из возможных вариантов.

Дворецки осторожно вошел. Вдоль стен квартиры стояли открытые коробки. Из-под пенопластовой упаковки торчали батарейки и пожарные костюмы. Пол был завален пачками банкнот.

– Ты – друг?

Это был Каррере. Он сидел в кресле и держал на коленях какое-то оружие.

Дворецки медленно двинулся к нему. Первое правило боя – нельзя недооценивать противника.

– Гм, я заметил, там дверь открыта и…

Парижанин поднял оружие, рукоятка которого явно была предназначена для маленькой ладошки. А у кого маленькие ручки? У детей и у представителей волшебного народца.

– Я спросил, ты – друг?

Дворецки потихоньку взвел свой пистолет.

– Поверьте, стрелять нет никакой необходимости, я пришёл, чтобы…

– Стойте, – приказал Каррере. – Я вовсе не собираюсь в вас стрелять. Просто хочу сфотографировать. Об этом меня попросил друг.

В ухе Дворецки раздался голос Элфи:

– Подойди к нему поближе. Мне нужно увидеть его глаза.

Дворецки вернул пистолет в кобуру и сделал ещё один шаг.

– Мы желаем вам только добра, – как можно искреннее сказал он.

– Я должна увеличить изображение, – сообщила ему Элфи. – Возможно, будет немного больно.

Крошечная камера в зрачке зажужжала, и зрение Дворецки усилилось в четыре раза, чему он только обрадовался бы, если бы эта процедура не сопровождалась жуткой болью. Дворецки часто заморгал, пытаясь остановить поток слез, которые хлынули из его глаза.

Тем временем сидевшая в кабине шаттла Элфи внимательно изучала зрачки Люка.

– Он находится под действием гипнотических чар, – наконец сделала вывод она. – Причём его зачаровывали не раз и не два. Видишь, его радужка словно бы пошла трещинками? Если человека слишком часто подвергать действию чар, он вообще может ослепнуть.

Артемис пригнулся к экрану вслед за Элфи.

– Но нам тоже придётся наложить на него чары. Безопасно ли это?

Элфи пожала плечами:

– Ему это без разницы, ведь он уже зачарован. Сейчас этот человек выполняет чьи-то приказы. Его мозг совершенно не контролирует действия тела.

Артемис вдруг выхватил у неё микрофон:

– Дворецки! Уходи оттуда! Немедленно!

Однако телохранитель даже не пошевелился. Любое его резкое движение могло оказаться последним.

– Дворецки, – сказала Элфи, – слушай меня внимательно. Он навел на тебя крупнокалиберный низкочастотный бластер. Мы называем его «вышибалой». Он был разработан специально для перестрелок в туннелях. Если Люк нажмет на курок, лазерный луч будет отражаться от стен до тех пор, пока не попадёт в кого-нибудь из вас двоих.

– Понятно… – пробормотал Дворецки.

– Что ты сказал? – подозрительно спросил Каррере.

– Ничего. На самом деле я терпеть не могу, когда меня фотографируют.

Даже в такой ситуации Люк не мог не проявить свою алчность.

– Мне нравятся твои часы. Сразу видно, что дорогие. Это «ролекс»?

– Какие там дорогие! – притворно отмахнулся Дворецки, которого совсем не радовала перспектива лишиться коммутатора. – Дешевка. Полное барахло.

– Отдай мне свои часы.

Дворецки расстегнул чёрный ремешок на запястье.

– А если я отдам вам часы, вы расскажете мне о батарейках?

– Это ты! А теперь улыбочку, пожалуйста! – завопил Каррере, с трудом засовывая палец в маленькое отверстие спусковой скобы и нажимая изо всех сил на курок.

Время для Дворецки, казалось, остановилось. Весь мир вокруг замер. Мозг солдата быстро впитал в себя все данные и попытался найти наиболее приемлемое решение. Палец Каррере было уже не остановить. Через мгновение лазерный заряд помчится в сторону Дворецки, а потом начнёт отскакивать от стен, пока кто-нибудь из двоих присутствующих в комнате людей не погибнет. А если Каррере нажмет на курок два раза, то умрут они оба. В такой ситуации пистолет был бесполезен. Разумеется, можно было прибегнуть к защитному экрану, но двоих взрослых мужчин сфера не укроет.

Буквально в самый последний момент Дворецки нашёл выход из положения. Если сфера способна отразить лазерный заряд, быть может, она сумеет и удержать его в себе? Дворецки коснулся маленькой кнопки и швырнул приборчик в сторону Каррере.

Сферический экран раскрылся буквально за наносекунду до выстрела, поглотив вырвавшийся из бластера луч. Глазам Дворецки явилось поразительное зрелище: внутри огромного, висящего в воздухе двухметрового пузыря бушевал настоящий фейерверк. Яркие лучи плясали и плясали внутри сферы, отражаясь от её изогнутых стенок.

Каррере тоже во все глаза таращился на происходящее, и Дворецки воспользовался моментом, чтобы разоружить бывшего сыщика.

– Запускай двигатели, – произнес телохранитель в закрепленный на горле микрофон. – Через несколько минут сюда ворвется «Сюрте». Эта кентаврская защита останавливает свет, но не звук.

– Все поняла. Что с мсье Каррере?

Дворецки бросил почти бесчувственного парижанина на ковер.

– Мы с ним как раз собираемся побеседовать по душам.

Каррере словно впервые понял, где находится.

– Кто вы? – пробормотал он. – Что происходит?

Дворецки разорвал рубашку на груди сыщика и положил ладонь ему на грудь в районе сердца. Пора было применить знания, полученные некогда от японской наставницы мадам Ко.

– Не волнуйтесь, мсье Каррере. Я – врач. Произошел несчастный случай, однако сейчас вы в полной безопасности.

– Несчастный случай? Ничего не помню.

– Это из-за перенесенного потрясения. Вы целы и невредимы, но я обязан проверить ваши жизненно важные функции.

Дворецки надавил большим пальцем на шею Люка, нащупывая артерию.

– Я задам вам несколько вопросов, чтобы понять, нет ли у вас сотрясения мозга.

Люк не возражал. Впрочем, кто бы посмел возражать двухметровому евразийцу с мускулатурой, как у статуи Микеланджело?

– Вас зовут Люк Каррере?

– Да.

Дворецки сосредоточился. Первым делом сердце. Все нормально. Теперь – сонная артерия. Пульс хорошо прощупывается и, несмотря на происшедшее, остается абсолютно ровным.