Читать книгу - "Завтра война - Александр Зорич"

А вот зато светило наше центральное припекает все сильнее.

Автоматически включаются светофильтры. И, сфокусировав камеры переднего обзора на крае солнечного диска, ты воочию убеждаешься, что солнышко-то наше – никакая не монетка золотая на голубом небе. А огромное косматое чудовище, закутанное в протуберанцы, бурлящее в извечном термоядерном самосожжении.

Грозный, будоражащий нервы пейзаж.

Тоска зеленая подступит к горлу и начнет душить насмерть, если взять направление прочь из плоскости Солнечной системы. Чем-то сродни восхождению на огромную лысую гору, подножие которой утонуло в угольно-черном тумане.

Нас на учебном авианосце «Дзуйхо» однажды завезли в настоящий чистый космос, примерно на пятьдесят астрономических единиц над плоскостью Солнечной системы. Чтобы, значит, мы психологически адаптировались к действиям без привычных визуальных привязок. Мы летали только по данным приборов, по азимутам и пеленгам систем целеуказания.

Наше Солнце там было меньше булавочной головки. О Земле и прочих планетах я вообще молчу – они исчезли, растворились, как будто и не было их никогда.

Я и не думал, что так вот запросто может навалиться депрессия. Те тренировки оказались самой мрачной страницей моего обучения в Академии.

Шикарное, наглое сияние Млечного Пути раскатало мою волю в тонкий лист, который я потом долго еще сворачивал в некое подобие бравого бумажного кораблика…

Так что пейзажи в космосе очень разные бывают.

Тот сектор средних орбит Наотара, через который операторы проложили наш маршрут, относился к категории неприглядных свалок, на которых не поют птицы и давно уже зачахла травка.

Конкордия явно экономила на мусорщиках. Кажется, с первого дня колонизации Наотара на средних орбитах сбивалось в кучу все отслужившее барахло: сгоревшие ускорители и куски архаичных тепловых экранов, списанные бакены и сломанные спутники.

Но этого мало. За последние недели в сражениях с джипсами было потеряно не меньше десяти боевых кораблей и сотни флуггеров. Кое-что свалилось на Наотар, кое-что улетело в открытый космос, но большая часть этого добра по-прежнему дрейфовала вокруг планеты.

Безотрадное зрелище.

Мы пробирались по закраинам космической мусорки, дидактично подсвеченной лучами Дромадера. Гротескные обломки были исчерчены вдвойне гротескными, жесткими тенями.

Через экраны проползла какая-то сладкая парочка, похожая на два столкнувшихся флуггера. Впрочем, я не уверен, что выпирающий, опутанный трещинами конус был носовым обтекателем летательного аппарата земной конструкции. Мне показалось, что сквозь трещины я вижу труп в оранжевом скафандре, но скорее всего разыгралось воображение.

Мимо нас проплыл безжизненный конкордианский дредноут – судя по очертаниям надстроек, безнадежное старье, ровесник того самого «Кира Великого», который впервые повстречал джипсов в этих же самых палестинах.

Верхнюю носовую башню ветерана сорвало страшным внутренним взрывом. Палубные и бортовые бронеплиты под ней были выворочены наружу, вдоль корпуса тянулся широкий раскол.

Остальные башни линкора-мертвеца были развернуты в сторону, где когда-то находился противник. Теперь орудия смотрели примерно на Полярную, то есть в никуда.

Еще две дыры чернели в районе двигательного отсека. Линкору досталось по первое число, и мне трудно себе представить, что еще кроме бронебойных силумитовых снарядов других линейных кораблей в состоянии так изуродовать могучую летающую крепость.

Важная деталь: все спасательные челноки были на месте.

Вряд ли три, пусть даже очень сильных взрыва уничтожили всю команду линкора до последнего человека. Памятуя о конкордианских нравах, легче было поверить, что космофлотцы остались на своих местах и вели бой до конца. До последнего глотка воздуха, до последней судороги в коченеющих мышцах.

Интересно, убили они хоть одного джипса, расстреляли хоть один гребешок? Хорошо бы если «да».

Перед входом в атмосферу все эскадрильи временно развернулись в строй фронта. По-прежнему соблюдая полный режим радиомолчания, флуггеры десятками срывались с орбиты и стремглав бросались на штурм этой неподатливой и опасной стихии – воздуха.

Прежде чем флуггер Готовцева клюнул носом и ринулся вниз, тем самым подавая нам знак «следуй за мной», я бросил прощальный взгляд на поле космической битвы. Но край диска планеты уже скрыл от нас караван джипсов. А вот компактный рой кораблей Экспедиционного Флота мне посчастливилось разглядеть.

Сами линкоры и авианосцы, конечно, на такой дистанции давным-давно выродились в точки, но бортовой оптики на максимальном увеличении мне хватило, чтобы увидеть главное.

Все линкоры развернулись бортом к противнику. Таким образом, двухэтажный фронт превратился в две кильватерные колонны, что обеспечивало возможность использовать против врага и носовые, и кормовые башни.

И… восемьдесят восемь орудий главного калибра шарахнули залпом!

Пять секунд на перезаряжание…

И снова залп!

И снова!

Давай, братцы, давай, kamaraden, не жалей на супостата закритической технологии!

Эх, засмотрелся…

Флуггеры нашей эскадрильи зарделись выхлопом маневровых дюз, а «Кот» Готовцева уже уходил вниз, в розовое свечение наотарского дня…

Нас предупредили, что Наотар – планета достаточно жесткая для атмосферного пилотирования. Особенно противными там были высокие широты Южного полушария – шквальные ливни, крупный град, мощные грозовые фронты.

Разумеется, по закону подлости именно на границе высоких широт нашей армаде и была назначена точка входа. Она не просматривалась ни с астероидов каравана, ни из зоны штурмовки, где джипсы варили в своих домнах адову кашу.

Нам предстояло поэскадрильно прошить атмосферу и снизиться до четырех километров. Там, в районе встречи, над приметной горной грядой, все три сотни флуггеров собирались в несколько многоярусных эшелонов.

Этот боевой порядок, выдуманный на ходу нашими штабистами, носил красивое название «Троянский конь». Но, честно говоря, не было в нем ничего от коня, а уж тем более Троянского.

Скорее уж наш строй походил на кабана с могучим рылом, расплющенным туловом и небольшими, рудиментарными крылышками. Эдакий своеобразный кабанопегас.

Может, кто-то в штабе свято уверен, что Троянский конь был крылат и кабановиден?

Гениальная простота построения заключалась в том, чтобы запустить в голове ударной группы положенную набок пирамиду Хеопса, набранную из истребителей «Горыныч». В числе примерно восьмидесяти машин. Они и составляли голову кабана, а заодно – истребительный щит построения.

За истребительным щитом рядком выступали колонны торпедоносцев «Фульминатор» и штурмовиков «Белый ворон». Это было тулово кабана.