Читать книгу - "Наследник. Поход по зову крови - Антон Краснов"

Какое-то зерно истины в словах барона Армина, безусловно, имелось: Аюп был слишком мал ростом, даже для представителя пушистого народца, спорадически страдал беспричинной пугливостью и был к тому же слишком волосат. Для брешака – уж точно.

– Эй, любезнейший! – крикнул Аюп Бородач через пустой зал держателю таверны, стоявшему за стойкой и аккуратно протиравшему чашу на высокой ножке. – Чего бы такого приказать подать? – принялся вслух рассуждать он. – Свинину с линдейскими буркалами? Вепря по-альгамски? Э-э-э… а не навернуть ли нам жирфуксы в сырном соусе, да по-успрейски? Жирфуксы, мастер Басти – это такая превкусная штука, которую превосходно запивать… Запивать! Точно, мастер Басти! Ух, ух! – запрыгал на своем месте Аюп Бородач, кося вторым, цветным, желто-рыжим глазом в опустевшую чашу из-под сейморского пунша. – Эй, почтенный тавернщик! – крикнул он через весь зал (пустой, как кошелек барона Армина после посещения Сеймора) мрачному держателю заведения. Тот занимался своим делом и время от времени поглядывал на Аюпа Бородача, который уже успел намозолить ему глаза, а также засыпать пол солью, мелко рубленной зеленью и черепками разбитой тарелки.

– Эй! А подай нам жирфуксов по-успрейски! Ну, знаешь, это когда с одного боку хорошенько его поджариваешь, а потом сырного соусу – плям! А сверху еще немного соку лимона – уф…

– Я знаю, как готовятся жирфуксы. Хотелось бы, чтоб ты с такой же точностью расплатился, – угрюмо ответил тавернщик.

– Эй! А че сразу о расплате… об оплате? – мотнул головой Аюп Бородач. – Мастер Басти, ты не знаешь, чего это он сразу о деньгах? Или ты решил, что я не смогу расплатиться за этот твой пунш, да за пару вонючих яблок, да за вот эту фаршированную хрень? Почем я знаю, что ты туда напихал? Может, твой попугай набрался нехороших слов от твоей жены, и вот им-то, бедным, ты и нафаршировал? А? Ух, ух, как я зол!

– Оно и видно, что болтуны и бездельники… – пробормотал тот. – Разгар трудового дня, все не жалеют себя на работе… а эти – лясы точат, да жрут, да пьют сладко. В Трудовую бы вас армию…

У Себастьяна был острый слух, но он предпочел никак не реагировать на слова держателя таверны. Хотя бы потому, что у него была не менее острая интуиция, чутье, которым он немедленно и учуял неладное. Уж больно вертелся и ерничал этот Аюп Бородач…

– Так! У тебя есть деньги? – прямо спросил он.

Бородатый брешак заухал, заклацал нижней челюстью и наконец отреагировал по существу вопроса:

– Ты прямо как этот злокозненный спекулянт спрашиваешь, мастер Басти! А почему бы это у меня не должно быть денег? Можно подумать, что только у воспитанников барона Армина они есть! Кстати… – Он выковырял из зуба внушительное волоконце мяса. – А почему это деньги должны быть у меня? Я же, растопчи меня Илу-Март… не баронский воспитанник, а всего лишь бедный брешак, которому вменено в обязанность… чтобы… ух…

У тавернщика был отличный нюх на тех, кто не хочет или не может заплатить. Пока Аюп Бородач, щелкая разноцветными зубами, нес всю эту чушь под свирепеющим взглядом Себастьяна, держатель заведения оказался у столика, где сидели товарищи, и вкрадчиво спросил:

– Вы уж разберитесь, кто из вас платит…

– Одну минуту! – бросил ему Себастьян. Ему все стало понятно. Он встал из-за стола и, схватив Аюпа за пушистое ухо, дважды встряхнул и проговорил деланым баритоном:

– Это что же ты, скотина? Я же отдал тебе деньги, которые выиграл в «Пестрой пустоши»! Расплатись с этим добрым человеком, и нам пора на корабль! Господин барон не любит ждать, особенно когда ступает на палубу по личному поручению владетеля Корнельского!

У требовательного тавернщика глаза полезли на лоб. Как выяснилось, отнюдь не из-за упоминания высокого титула Каспиуса Бреннана-старшего. Он проговорил:

– Вы играете в «Пестрой пустоши»?

– Ну да.

– Это та, что в Сиплом квартале?

– Она.

– И выигрываете?

– Именно.

– И так спокойно об этом говорите?

– Почему я должен скрывать свои достижения, на которые мало кто способен? – высокомерно выговорил Себастьян и между делом извлек из кармана маленькое зеркало в виде морской раковины, почти плоской, отделанной с одной стороны белым перламутром, а с другой – тускло, тяжело отсвечивающей амальгамой. Себастьян взвесил его на ладони и проговорил:

– Вот это я выиграл у офицера Охранного корпуса…

– Им же даже на порог игорных заведений запрещено ступать.

– Вот и я о том. Ты меня понимаешь? В общем, бери этот выигрыш в счет уплаты за еду и выпивку и давай тащи нам жирфуксов, пунша и всякого разного! Ну, вот Аюп знает, он тебе подскажет.

Держатель таверны нерешительно взял зеркальце и принялся рассматривать собственный толстый нос, отразившийся в слое амальгамы…

Через минуту развеселившийся Аюп Бородач и, напротив, притихший и бледный Себастьян уписывали за обе щеки фирменные блюда «Полутора толстяка», запивая их новыми порциями пунша.

Перламутровое зеркало Себастьян получил в подарок четыре года назад. Легко догадаться, кто подарил его и почему Себастьян расстался с ним в таком неподходящем месте.

Так легко и бессмысленно.

Конечно, она, Аннабель.

На борт корабля он поднялся уже за полночь.

Бриг «Летучий», на котором барон Армин и его сопровождающие добрались до Сеймора, как выяснилось, был зафрахтован и для отплытия назад, в Угурт, в родовые земли барона. Собственно, ничего удивительного: это было отличное судно, остойчивое, крепкое, недавно кренгованное и обладающее превосходным ходом не только по этой причине. На пушечной палубе «Летучего» находилось по пять легких «змей-кулеврин» с каждого борта. Конечно, это вооружение не представляло угрозы для серьезного военного судна, однако вполне могло отпугнуть пиратов, которые, как поговаривают, все еще водились где-то в шхерах Западного Альгама и порой решались на вылазки к берегам Кесаврии.

Для Аннабели уже была отведена просторная каюта с большими окнами на корме. С раннего утра возле нее драили палубу и ползал Ржига.

Два этих явления никак не связаны: Ржига ползал вовсе не потому, что именно он драил палубу к появлению долгожданной гостьи. Честно говоря, он и сам нетвердо помнил, как оказался в столь незавидном положении. Он четко отдавал себе отчет в том, что накануне барон Армин начал погоню за удовольствиями, что по сложившейся доброй традиции привело к полному опустошению кошелька и немилосердному выносу мозга.

Сам барон в полном расстройстве лежал в гамаке где-то на второй палубе и охал, пересыпая этот звуковой ряд сочной бранью.

Возле него хлопотал Жи-Ру.

Двое студентов Школы Пятого окна, ожидающие приезда Ариолана Бэйла и Аннабели на пристань, со сдержанным любопытством поглядывали в ту сторону.

Наконец мастер Бэйл и его невеста прибыли. Они приехали в просторном экипаже с открытым верхом, запряженном двумя лошадьми. Ими правил мрачный тип в униформе Трудовой армии. Себастьян, сидевший на грота-рее, признал в нем того круглолицего, что провожал их до места ночлега в лагере мостостроителей Трудармии. А в экипаже, помимо Ариолана Бэйла и дочери барона Армина, находились еще трое – и все из Школы Пятого окна. Здоровяка Олеварна, обнимавшего за плечи разом двух девушек, Себастьян запомнил хорошо: это был тот самый верзила, что намеревался дать ему в челюсть в шатре с серыми жерланами. Одну из девушек под мощной рукой Олеварна он тоже признал: кажется, ее звали Танита и она спрашивала что-то у повара Жи-Ру про розовый лед ордена Рамоникейя.