Читать книгу - "Я буду рядом - Анастасия Солнцева"

— Сестер всегда было тринадцать. И магия каждой отдельной сестры являлась залогом выживания всех.

— Вместе они были сильнее, чем по отдельности, — покивал Инсар.

— Разве так не у всех работает? — с сомнением вставила я.

— Нет, — не глядя на меня, отрезал Сатус. — Эмпузы образовывали круг, будучи связанными друг с другом древней магией, которая их и породила. Насильственная гибель хотя бы одной сестры разрывала этот круг. Исключение могло быть только в одном случае — когда наступало время для вступления в круг новой сестры. И тогда одна из круга добровольно уходила из жизни, чтобы уступить свое место следующей. Акт самопожертвования не разрывал связь между эмпузами, а наоборот — делал её прочнее.

— Своеобразное накопление силы, — заговорил Инсар, когда принц замолчал. — И соблюдение жизненного цикла. Смена поколений.

И тут мне в голову пришел вопрос, который возник еще тогда, когда об эмпузах впервые упомянул Сократ.

— Эмпузой ведь невозможно стать, верно? Ею можно только родиться. А как рождались новые сестры?

Инсар захохотал. Кажется, его веселила моя наивность.

Я с обидой насупилась, скривив в адрес демона язвительную рожицу.

— Как и все остальные, — сквозь смех кое-как промолвил он. — Путем естественного размножения тех сестер, которые достаточно созрели для создания новой жизни.

— Ладно, — с сомнением протянула я. — Но их же всегда должно было быть тринадцать, верно? Не больше и не меньше. Как это контролировалось?

Парни вновь переглянулись, на этот раз уже не таясь и не скрывая улыбок, а после Инсар с легкой насмешкой промолвил, уставившись в мои глаза с искушенной томностью:

— Эмпуза способна зачать ребенка только от равного себе.

Я тяжело сглотнула, ощутив себя очень неуютно. Захотелось скрыться куда-нибудь, где не будет этих… демонов.

— Равного в каком плане?

— Во всех! — гаркнул Кан и пространство вокруг него начало сиять, словно подсвеченное невидимым источником света.

— Ферай, — одернул парня Сатус, тот отчетливо скрипнул зубами, вздохнул и сияние потухло.

— Именно поэтому сестры, хоть и были могущественны, но все же опасались за свою сохранность, постоянно перемещались, часто по одиночке, скрывая свою истинную суть, — продолжил Инсар уже чуть сдержаннее, косясь на застывшего в неестественной позе рядом друга. — В задачу каждой эмпузы входило сохранить круг нетронутым, то есть, не допустить несвоевременного изменения числа тринадцать ни в меньшую, ни в большую сторону. Для первого необходимо было постараться не умереть, а для второго следовало не допустить…

— … внепланового зачатия, — закончила за демона я.

— В точку! — разродился неожиданной похвалой Тиес.

— Они боялись, — мой голос запнулся, — подвергнуться надругательству? Но почему? Сократ рассказывал, что они могли убивать и даже забирать чужую силу!

— Видимо, твой фамильяр, — мрачный взгляд исподлобья от Сатуса, — «забыл» объяснить тебе подробности данного процесса. А они… достаточно интимные.

Мои глаза невольно выпучились, а рот приоткрылся.

— То есть, они убивали во время…

— Да, — упавшим до хрипоты голосом, от которого почему-то стало щекотно в груди, отреагировал Сатус и тут же отошел от меня подальше.

Испугался, что брошусь на него с постельными намерениями?

— То есть, получается, — запустив пальцы в волосы, попыталась разобраться я. — Они таким образом и убивали, и одновременно ставили под угрозу себя?

— Угрозой данный процесс являлся только в том случае, когда партнер подходил под требования, — с изрядной долей снисходительности проговорил Инсар, в то время, как сидящий рядом Ферай Кан бурил взглядом пол, не моргая и не шевелясь. — А таковых, как ты понимаешь, не так уж и много.

— Мы забыли, с чего начался этот разговор, — отмер вдруг Кан, прервав нашу оживленную дискуссию на животрепещущую тему.

— А, кстати, с чего? — сверкнул широкой улыбкой Инсар, на дне глаз которого притаилось что-то хитрое.

— Со степени выживаемости Миры в условиях преследования убийцей, — ответил ему Сатус.

— Я бы оценил её как низкую, — с неким подтекстом хохотнул светловолосый, и добавил, обращаясь почему-то к Сатусу: — Но на месте Миры я бы переживал по диаметрально противоположному поводу.

— Заткнись, — рыкнул на него демон, как-то очень старательно не глядя в мою сторону. — И это не просьба.

— То, что она, будучи эмпузой, выжила в одиночку — уже иначе, как чудом не назвать, — проигнорировав своих друзей, начать размышлять вслух Кан.

— Она выросла в мире без магии, так что, это вполне объяснимо, — пожал плечами Инсар, без возражений сменив тему и перестав улыбаться.

— Скорее всего, именно поэтому её туда и отправили, — Кан поднял взгляд, наполненный недоступными для моего понимания мыслями. — Или там оставили.

— Меня никто не оставлял и никуда не отправлял! — возмутилась я. — У меня есть семья, в которой я родилась!

Но слушать никто не стал.

— Её магия никогда не достигнет уровня предков, — бросил Кан, повернувшись к Сатусу.

— Этого и не нужно, — холодно отреагировал принц. — Достаточно будет того, что она уже умеет.

— Она не умеет, — хмыкнул Тиес. — Она действует не осознанно.

— Значит, пока мы будем искать убийцу, — решительно заявил Сатус, — наша помощница будет учиться.

— Чему? — растерянно моргнула я.

— Осознанности, — холодно отрезал демон.

— Сперва надо домой вернуться, — Инсар поднялся, с наслаждением потягиваясь. — И желательно, без этих, — он кивнул в сторону заваленного входа, — в арьергарде. Элеонор нам весь мозг выест, если мы на «хвосте» притащим в Академию стадо парнокопытных с луками наизготовку.

— Парнокопытные? — уставилась я на Тиеса.

— Ты закинула нас в мир, где хозяйствуют центаврусы, — посмеиваясь, пояснил демон, сунув руки в карманы. — Это такие чудища, которые сверху, как мы, а снизу — как кони.

— То есть, они разумные?

— Ровно настолько, насколько необходимо чтобы не вымереть окончательно, — отмахнулся демон.

— Но стреляют хорошо, а бегают еще лучше, — вставил Сатус, приближаясь к валуну и прислушиваясь к тишине, которая уже давно установилась снаружи. — Кажется, они ушли.

— Без разницы, — пожал плечами Тиес. — Нам ведь не нужно выходить, чтобы вернуться обратно, верно, малышка?

И светлые глаза, в которых, словно солнечные зайчики в яркий полдень, заиграли розовые блики, пытливо уставились на меня. В его взгляде была мягкость и теплота, каковыми обладает уютная постель, облаченная в чистые шелковые простыни и согретая перед сном разожженным в камине огнем. Но за красивой, какой-то фарфоровой улыбкой, скрывалось жестокое желание подлить масла в огонь и превратить ласковые языки пламени во всепожирающий костер. Он хотел найти себе новую жертву, ту, которая будет одновременно и боятся его, и боготворить, и этому нарастающему, жадному желанию, демон не сопротивлялся. Не умел и не хотел. Потому что ему это нравилось. Ему нравилось заставлять желать себя, а после ломать попавшую в капкан жертву, уничтожая волю в своей игрушке, до тех пор, пока он сам, его суть, его личность, не выместят собой весь её мир. Пока не останется ничего, кроме него.