Читать книгу - "История от Джона - Наталья Табышкина"

— Прости, я не хотел тебя расстроить, — чувствуя вину от своих сказанных слов сказал Алан.

— Не чего страшного, — улыбнулся Стен, — теперь у нас есть не только папа, но и мама, да, пусть, что приемные, но зато любящие, — сообщил нам так весело, будто минуту назад даже не грустил.

Я с отчимом смотрели на него и у нас чуть челюсть не отпала от его радости, успокаивали себя только той мыслей, что он просто жизнерадостный мальчик.

— Вы чего так смотрите будто я что-то сделал ужасное? — Полюбопытствовал задорно Стен.

— Давай варить зелье, — напомнил я Стену, улыбнувшись и приступил к зелью.

Я и Стен стали пытаться сварить зелье.

Если читать как его готовить, то оно не выглядит легким, но если мы решили с первого зелья, то начнем. Корень маленький и у Джона не сразу получилось срезать кожуру, он то и дело резал пальцы.

— Первое сделал, — сказал через сорок минут стараний сказал я, пыхча от усталости.

— У меня последний штрих, и вот, наконец-то всё, — с облегчением выдохнул Стен, который боялся дышать, чтоб не срезать лишнего сантиметра на корне.

— Стен, Джон сколько не получилось корешков? — Хитро поинтересовался папа.

— Тринадцать — Стен сказал.

— Двадцать семь — Огорчённо прошептал я.

— Не плохо, для первого раза, — похвалил Алан.

Первый сложный этап пройден, осталось еще много всего. Резать корешки не особо интересное занятие, корешки липкие от сока и руки из-за этого липкие.

В зельеварение, я и Стен, оказались полными неумехами. Одно единственное зелье делали шесть часов, это так утомительно и кажется, все мозги были заняты только зельеварением, но не смотря на все это, получилось у меня только с четвертого раза, если бы с третьего раза получилось, то можно было бы сказать, чтоб «бог любит троицу», а вот что сказать про четыре, даже не знаю.

Первое зелье было не той консистенции — слишком густое, второе — уплыло черной пеной, а третье котел продырявило — иглы, когда вложил в котёл, с огня не убрал. Четвертое наконец-то получилось, так рад был, что передать даже трудно. Дела Стена было примерно также, он с четвертого раза тоже только смог сделать. Как говорил один мудрый мне человек — “все что не делаешь, то не зря, а если не получается, то начинай все заново».

— Всё, наконец-то. Теперь можно и отдохнуть, — радостно прошептал я.

— Пап, мне стало тут интересно, где и главное, как берут эти крылья стрекозы и слезу дракона, не может же дракон плакать, это выглядело как минимум нелепо и очень странно, — поинтересовался внезапно Стен.

— Хороший вопрос, — поперхнулся Алан, — я думал, тебя не станет это волновать. Крылья стрекозы берут у специально выведенных стрекоз, они сами их сбрасывают, раз в месяц. А вот драконья слеза, не чего общего не имеет с самим драконом, название такое, а вот почему так назвали, не помню, не особо интересно почему-то. Назвали и назвали, а теперь идите, отдыхайте, — быстро закончил разговор.

После занятия, мы пошли на первый этаж совсем обессиленные, еле передвигая ноги. Дойдя, мы увидели Стива, он куда-то спешил с тряпочным мешочком.

— Стив, стой, — крикнул Стен, так громко, как только это было возможно.

Стив не остановился, только ускорил шаг и куда-то убежал. После секундной радости, на лице Стена появилась грусть, на глазах нарастали слёзы, а в горле ком.

— Стен, не расстраивайся, — пытался поддержать я, — у него, наверное, что-то случилось в отношениях с подругой, — пытался хоть как-то объяснить такое ужасное поведение его брата.

Стен меня не слушал, его расстраивала каждая мысль о брате. На глазах появлялось всё больше слез, он пытался удержать слезы в глазах, но это не получилось. Сев на корточки, да оперевшись на стену спиной, зарыдал. Он так был расстроен, что было больно смотреть. Не зная, что делать я присел рядом и просто сидел, поглаживая нежно по плечу.

— Что случилось? — Послышался голос таинственного профессора.

Я глянул прямо в глаза, а Стен, был так расстроен, что даже не заметил, что к нам подошел кто-то из профессоров.

Профессор обескураженно сел на корточки около меня и Стена, он явно что-то задумал. Несмотря на то, что ему лет около сорока, он с легкостью поднял Стена на руки.

— Ты его друг? — Резко спросил у меня профессор.

— Да, — подтвердил я.

— Пошли за мной, — кивнул головой и пошёл.

Я шёл следом, боясь за жизнь друга, которого несет на руках профессор. «Если этот профессор помощник той преступницы, то если нас похитят, а то, что я сын директора, знает каждый. Похититель может потребовать этот амулет бессмертия, о нет» подумал я и от таких мыслей пробежал холод по коже.

Мы дошли до спальни профессора, она была огромной, на кровати могло поместиться как минимум три человека крупного телосложения. Также был шкаф и стул, которые у многих мужчин заменяют плечики, для мантии, и этот профессор не был исключением. Мантия весела на стуле, около камина летали платья и сушились после стирки.

— Это моя спальня, — сказал профессор, посадив мальчика на край кровати, — не обращай внимание на платья, — попросил он меня, — это моей дочери, ты её знаешь, — пометил с особой интонацией профессор.

— Откуда …, - хотел спросить, но меня перебили.

— Я вас всех шестерых видел, когда что-то обсуждали, — глянул на менянежным взглядом.

— Снежана — это ваша дочь? — Искренне удивился я.

— Да, — подтвердил профессор, — мы не похожи с ней внешностью, но это не как не мешает, быть ей отцом, — пометил, оглядывая меня с ног до головы.

— Она такая красивая, — признался смущённо я, — такая таинственная и замкнутая.

— Когда она была маленькой, была такая общительная, со всеми хотела дружить и играть несмотря на возраст и пол человека, — погрустнев признался профессор.

— Но почему она изменилась?

Профессор горько вздохнул, явно, не хотел вспоминать, но всё же пришлось.

— Это случилось, когда ей было только шесть лет, она играла на улице и так получилось, что она решила поиграть с колдовством, у нее на ладони появился цветок. И это заметили местные хулиганы, они сделали, с ней то, что её изменило навсегда. С той встречи у нее остался шрам на щеке. Он не сильно выделяется если его не скрывать под макияжем. Я пытался объяснить, что это можно пережить, но дети стали ее бояться и она замкнулась. В школе мы с ней с тех пор когда ей исполнилось семь. И профессор — это мое прозвище, я обучал её всему, что сам знаю, — сказал всё профессор и настигло молчание, только всхлипы Стена, хоть как-то разбавляли её.

Стен лежал на кровати и что-то пытался кому-то говорить, но получалось только мычание в одеяло. Молчание было минут пять. «М, Стен что-то затих, задохнулся что ли», подумал шутя Джон. Стен поднял голову и осмотрелся вокруг, не понимая, как здесь оказался.