Читать книгу - "Шиповник и Ворон - Мирослава Адьяр"

Я едва слышу его последние слова. Глубоко вдыхаю и задерживаю дыхание, чтобы вернуть себе спокойствие. Пытаюсь найти точку опоры — хоть что-то в хмельном мире, за что можно ухватиться, не потеряться, не сгинуть. Мое место — рядом с семьей Севера, но…

Я знала, что так и будет. Стоит ли удивляться и злиться? Буря не разделял взглядов отца. Вкус власти и «единственности» окончательно все решил.

Шаг вперед. Руки сжимаются в кулаки до хруста, до белых костяшек.

Тело — гигантский кипящий чайник, у которого вот-вот сорвет крышку.

Нельзя поддаваться ярости! Она ослепляет, подтачивает силы, превращает человека в чудовище.

Но мое второе «я», измученное, разозленное и растрепанное, знает лучше, что ему нужно и требует немедленной разрядки, всплеска, разрушительной агрессии.

И я подчиняюсь.

А в себя прихожу, только когда кулак впечатывается в самодовольную физиономию Бури, стирая ухмылку, как вода смывает краски с холста.

Он отшатывается, почти падает, но в последний момент удерживается на ногах. На скривившихся губах пузырится кровь, стекает по подбородку, мешается с дождевой водой и срывается вниз тяжелыми каплями.

Встречающие нас дозорные переглядываются, а Буря поднимает визг и вой, тычет в нас пальцем и кричит об аресте за нападение на члена Совета.

Тошно. Невыносимо.

— Формально, он — не член Совета, — голос Геранта прорезает кровавую пелену, возвращает меня из темной долины бесконтрольной ярости. Колени предательски подкашиваются, все силы просто испаряются, оставив после себя безвольный комок костей и мускулов, — так ведь, Бардо?

— Совершенно верно, — капитан скалится, закрывает собой девочку, — зарегистрируйте прибытие «Зорянки» и доложите в гильдию, что капитан Бардо Корска прибыл на Заграйт.

— Они напали на меня! — взвизгнул Буря.

— Вот когда Совет тебя примет — тогда и поговорим, — о голос Геранта можно резать сталь. — Молись, чтобы ты в самом деле туда попал. Иначе я приду за тобой. Лично.

Буря сглатывает. Я вижу, как дергается его щека, как темным маревом наливаются глаза. Вылитый отец — и совсем не такой, как он. Знакомая обертка — и совсем незнакомое нутро.

В груди камнем нарастает беспокойство и паника. Чувство, что я предаю часть собственного прошлого, подвожу Севера. Он так мне верил, а я не смогла выполнить его приказ!

Двоедушник не дает мне вмешаться. Обнимает, хотя я и пытаюсь идти сама, прижимает к теплому боку, впивается пальцами в ребра. С трудом делаю вдох и поднимаю глаза, но вижу только его профиль и каштановый тугой завиток, упавший на щеку.

— Бардо, мне нужно перед кулганцами отчитаться.

— Отвези ее в гостиницу при гильдии, тебя там все знают, — тихо говорит капитан, не сбавляя шага, — устрой, оплати номер. И сам задержись, кстати, работу пока не бери. Я слышал, что гильдия хочет нанять тебя.

— Радость какая, сейчас штаны обмочу.

— Не паясничай! Зато под боком будет бесплатный транспорт и твой любимый я.

Не могу сдержать слабой улыбки. Я почти завидую этой парочке. Сколько лет они вместе? Пять? Десять? Всю жизнь? Хорошо, когда люди есть друг у друга.

А что теперь делать мне?

Герант сказал, что они не дадут мне сгинуть.

Могу ли я им доверять?

Голова так сильно кружится, что мне приходится чуть ли не виснуть на Геранте, отчего щеки горят от стыда.

После того как Бардо и Вира оставили нас в обществе друг друга, двоедушник как-то совсем закрылся и не произнес ни слова.

Он все еще предельно чуткий и обходительный, старается не давить, поддерживает, когда ноги отказываются слушаться, но я чувствую тонкий налет отчужденности, который с каждой минутой только утолщается.

Почему мне кажется, что я должна что-то с этим сделать? Что двоедушник ждет какого-то сигнала, намека, малейшего жеста, чтобы стряхнуть оцепенение, стать прежним.

Странный он человек, совсем не похожий на всех, кого я знала.

Опускаю голову вниз, смотрю, как под ногами стелется желтоватый камень, испещренный зелеными прожилками.

За пределами космопорта город жил, как и любой другой город: белоснежный хищник в подпалинах промышленных районов, цветастых пятнах садов и разноцветных полосах стеклопластовых дорог.

В такую погоду он мирно дремал, иногда урча движками редких аэрокаров. Стеклянные здания-гиганты внушали мне беспокойство и какой-то противоестественный страх — так крохотная мошка может бояться здоровенной птицы. Именно этим я себя и чувствовала сейчас — крохотной мошкой, выброшенной в большой незнакомый мир.

Без малейшей опоры.

Север мертв. Я больше не капитан. Потребовать от Бури пересмотреть свое решение — самоубийство. Как Глава Дома он имеет право меня устранить и защищать свою собственность от любых посягательств.

Закон на его стороне. Я же теперь — никто.

Внутри щелкает, болью растекается по спине острый спазм обиды — горькой и несправедливой. Тихо всхлипываю и украдкой смахиваю непрошенные слезы.

Я оплачу себя и свой дом позже. Когда будет время и возможность.

Саджа ничего не дает просто так, разве нет? И если это справедливое испытание, то стоит принять его с честью.

Сменить работу, начать все с чистого листа. Буря может избавиться и от других слуг — выставить их за порог или убить. Нужно убедиться, что они целы и в безопасности, помочь им устроиться, поговорить с Бардо. Или с магистром гильдии. Да с кем угодно! Север никогда бы не дал своим людям сгинуть!