Читать книгу - "Слёзы Шороша - Братья Бри"

Спуск оказался не таким неуступчивым, как виделся. Страху навевала высота, но пещера, словно назло ей, дожидалась своего жильца (им оказался Фэдэф) на расстоянии всего в два человеческих роста от края обрыва. Перед входом в неё был небольшой, шириной в шаг, уступ, который убегал в одну и в другую сторону от пещеры.

Спрыгнув на уступ, Энди шагнул в пещеру и сразу объявил:

– Дедушка, у нас гости! Один из них – сын морковного человечка. Они знают про Саваса. Заходи, Семимес. Дедушка, это Семимес.

– Приветствую тебя, Фэдэф. Я Семимес, сын Малама.

– Рад видеть тебя, Семимес, сын Малама. Я знал твоего отца. Как он поживает?

– Нынче одно тревожит отца – судьба Дорлифа, захваченного корявырями.

– Дедушка, это друзья Семимеса.

– Доброе утро, Фэдэф. Я Дэнэд.

– А я Мэтэм.

– Приветствую вас, Дэнэд и Мэтэм.

Перед друзьями предстал человек, о котором они знали три вещи: он был первым Хранителем Дорлифа, он сражался с каменными горбунами и прослыл героем, он был провидцем и предсказал приход спасительного Слова. Сухощавый седовласый старик, с посеревшим каменным лицом, изрезанным морщинами и оставившим свою подвижность, подвластную порывам души, в прошлом. Но было в нём то, что не позволяло возникнуть в глазах напротив снисходительной жалости. Это были его глаза, ясность и воля, явленные ими.

– Друзья мои, снимите ваши мешки и садитесь за стол. У нас с Энди, а стало быть, и у вас, на завтрак лепёшки с травяным чаем. И разбавим кушанье разговором, для коего вы пришли.

Энди поставил на стол деревянную мису с лепёшками, чайник и кружки, за не подходящее к случаю число которых (три) он оправдался:

– Кружек у нас больше нет.

– Зато у нас с Дэном есть, – сказал Мэтью, и они с Дэниелом достали из рюкзаков свои. – Теперь как раз пять.

Энди разлил чай по кружкам, и все, кроме Семимеса, уселись за стол. Он же, покопавшись в своём мешке, извлёк из него оранжевый мешочек и красивую коробочку, из тех, что делают лесовики для хранения вспышек.

– Дорогой Фэдэф, отец велел передать тебе это.

Фэдэф принял посылочку и спросил:

– Не прибавил ли Малам к этим предметам каких-нибудь слов?

– Он сказал так: «Всколыхнуть добрую память всегда ко времени: она расстояние между сердцами укорачивает».

– Верно, дорогой Малам, укорачивает. Узнаю эту коробочку. (Он приоткрыл её.) И вспышки ещё остались. А в мешочке парат, не так ли, сын Малама? – в словах его слышалось тёплое отношение к старинному другу.

– Известное дело, парат. Доброго тебе голода, Фэдэф. И вам, друзья, доброго голода, Энди, Мэт и Дэн.

– Доброго голода, Семимес, – опередил всех с ответом Энди.

«Доброго голода» прозвучало над столом ещё тремя голосами.

– Скажи мне, Семимес, корявырями вы называете злодеев с выпитого Озера?

– Да.

– Я видел их у подножия Хавура. Ты сказал, они захватили Дорлиф?

– Так оно и есть. Три селения, что по другую сторону от леса Шивун, тоже под ними.

– Ты и твои друзья из Дорлифа?

– Я из Дорлифа. Живу там вместе с отцом. Нынче дорлифяне покинули свои дома и ушли в дальние селения и в горы. Дэнэд и Мэтэм – из Нет-Мира. Они принесли Слово, о котором некогда поведал ты в своём пророчестве: «С этой бедой людям не справиться терпением, трудом и добротой. Но будет сказано Слово… Слово, которое будет даровано человеку Миром Грёз, Слово, которое не сгинет в Нет-Мире, Слово, которое не растворится в Мире Духов, Слово, которое измерит скорбь Шороша и сомкнёт начало с концом. И Слово это способно одолеть беду».

– Сбылось, – тихо сказал Фэдэф и задумался…

В небольшой пещере было уютно и тепло. В глубине её, напротив входа, глаз радовал ладный камин. По бокам от него угадывались две лежанки – сплетённые из ветвей настилы, покрытые шкурами зверей. Вдоль левой от входа стены размещался стол и по двум сторонам его – скамейки. Над камином были развешаны грибы и пучки трав. На редких полках по стенам стояла немудрёная кухонная утварь: миски, горшки и даже две кастрюли и сковорода, в каменной нише справа – с полдюжины деревянных горшочков с какими-то запасами, а на полу – короб, о котором обмолвился Энди. По обе стороны от входа в пещеру стояли бадьи с водой.

– Фэдэф, я рад сообщить тебе, что твой сын, Савас, десять лет назад вернулся с Перекрёстка Дорог. С тех пор он живёт среди лесовиков и зовётся Савасардом, – сказал Семимес с трепетом в голосе, вызванном значимостью того, к чему он прикоснулся.

– Друг мой, благодарю тебя за эту весть. Я ждал её всю жизнь. Знаешь ли ты, на каком поприще проявляет себя мой сын?

– Он воин, и нет ему равных, когда в его руках два коротких меча. На его счету много сражённых корявырей.

– Круто! – напомнил о себе Энди (он жадно поглощал слова, витавшие над столом, вперемешку с кусочками лепёшки).

– Бывал ли ты с ним в бою, Семимес? Или только наслышан о его ратных делах?

– Мы плечом к плечу бились с корявырями. Душа радуется, когда видишь, что вытворяют его мечи… твои мечи, Фэдэф.

– Да… мои мечи… А знаешь ли ты что-нибудь о судьбе его матери?

– Нынче пребывает она на Перекрёстке Дорог.

Недолгое молчание позволило Семимесу перейти к главному.

– Фэдэф, могу ли я теперь же сказать о Слове?

– Конечно, Семимес.

– Заветное Слово оказалось недоступным разумению даже самых прозорливых дорлифян. И Управляющий Совет решил обратиться за помощью к тебе и выбрал правильных людей, коим должно было отправиться к Горе Тусул и разыскать тебя. Среди нас был и Савасард. Но в Управляющем Совете оказался предатель, и нам, с потерями, пришлось вернуться в Дорлиф. Нынче разные пути (но одна забота) привели меня и моих друзей к горе Хавур, у которой мы объединились, чтобы следовать дальше. И вот мы здесь. Дэнэд, передай Фэдэфу Слово.

Дэниел раскрыл дневник Буштунца.

– Вот Слово. Оно повторяется в этой тетради ещё на семи страницах. Его записал мой дедушка, дорлифянин по рождению, по имени Нэтэн. В детстве он попал в Нет-Мир и прожил там всю жизнь.

Фэдэф прочитал стих про себя, отдал тетрадь Дэниелу и повторил его вслух:

– Скорбь Шороша вобравший словокруг

Навек себя испепеляет вдруг.

Молчаливое ожидание сгущалось над столом, и развеять его мог лишь Фэдэф.

– Друзья мои, строчки, что я узрел, не вызвали в моём разуме отклика, который бы прояснил, что должны мы сделать, дабы Слово сослужило людям свою спасительную службу. Этот день я проведу в раздумьях, дав мыслям соединиться со словами стиха и проникнуться его духом. Это позволит мне взять Слово в свой сон. И если Повелитель Мира Грёз будет благосклонен ко мне, как прежде, Он выкажет знаки, которые помогут открыть тайный смысл Слова.