Читать книгу - "Сказки Уотершипского холма - Ричард Адамс"

Конечно же, все согласились молчать — отчасти из-за любопытства, потому что никто не знал, о чем Вероника поведет речь. И вот, когда все устроились поудобнее, Вероника начал:

— Это произошло в самом конце прошлого лета. Стояла изнуряющая жара, сухой горячий воздух обжигал легкие. Я решил пройтись, чтобы хоть немного освежиться. Я всегда жалел, что во время жары кролики не могут снять с себя меховую шубку, но зато они всегда могут укрыться в Царстве Прохлады.

Лохмач уже открыл рот, чтобы задать вопрос Веронике, но вовремя прикусил язык. Вероника, заметив порыв Лохмача, остановился, и тот сразу же потупился. Вероника продолжил рассказ:

— Ну так вот… Я спустился вниз по холму к полю, посреди которого росло Железное Дерево, и обнаружил, что оно буквально усыпано голубыми бабочками — наверно, кто-то их нарочно туда посадил. Из-за них мне не удалось заставить дерево сделать то, что я хотел, поэтому, оставив свою затею, я приказал самым крупным бабочкам выстроиться в ряд и перенести меня на ферму.

Когда мы долетели до фермы, еще с воздуха я увидел кое-что интересное. Как вы думаете, что это было? Там, во дворе, сидела рыжая лиса и уплетала салат за обе щеки! Я велел бабочкам ее атаковать, но они испугались. Тогда я спрыгнул на землю и отправился искать ведро, чтобы засунуть в него лису. Наконец я нашел ведерко для лисы: оно болталось на бельевой веревке — сушилось на солнышке. К несчастью, скворцы приспособили ведерко под гнездо, и мне пришлось забрать его вместе с птенчиками, широко раскрывавшими клювики и громко требовавшими пищи. Я сказал им, что тут, неподалеку, их ждет вкуснейшая еда, и пообещал им на обед свежую и вкусную лису. От нетерпения птенцы тотчас же выскочили из ведра, но лиса, до смерти перепугавшись, бросилась от крылатых преследователей наутек. Я отпустил птенцов на свободу, а ведро взял себе.

Ну, потом я немножко поиграл с ведерком, катая его взад-вперед по двору, пока на меня из ведра внезапно не выскочил барсук. Он спросил, чем это я таким занимаюсь, что тревожу его сон. Я ответил, что он, должно быть, совсем недавно залез в ведро, ведь еще несколько минут тому назад оно было пустым. «Это мы еще посмотрим, кто тут хозяин!» — воскликнул барсук, вылезая из ведра и пускаясь за мной в погоню. Я мог спастись единственным способом: открутил себе башку и, как мячик, пустил ее катиться по дороге. Барсук тяжело потрюхал за ней: тум-тум! Бум-бум! А я уселся на землю отдыхать. Потом из домика вышла маленькая девочка, фермерская дочка, и принесла мне целую миску морковки.

Колокольчик, не выдержав, открыл рот и произнес:

— Но…

Вероника немного подождал, но Колокольчик сделал вид, что внезапно закашлялся, поэтому рассказчик решил, что можно продолжать.

— Когда я сгрыз всю морковку, то услышал какое-то странное топанье и скрежет неподалеку и решил пойти посмотреть, что происходит. В канаве, что была от меня в двух шагах, я увидел целую стаю ежей — огромный выводок. Все они ожесточенно спорили, кто из них самый колючий. Я сказал им, что самый колючий из них Я, и, услышав такую дерзость, они гурьбой бросились за мной в погоню, крича и блея от ярости, как стадо баранов. Я бросился бежать со всех ног, и они точно бы меня настигли, если бы я внезапно не увидел собственную голову, уютно устроившуюся в луже. Я приставил обратно свой котелок и свирепо поглядел на преследовавших меня ежей. Перепугавшись до смерти, ежики бросились врассыпную, унося подальше от меня колючки. В панике они даже перекатывались друг через друга, стараясь поскорее удрать. Я не стал гнаться за ними, решив, что мне пора передохнуть.

Вы не поверите: не успел я пару раз глотнуть свежего воздуха, как откуда ни возьмись с неба слетел Кихар с тремя приятелями. Птицы хотели, чтобы я расспросил их про то, где они побывали. А они поинтересовались, куда подевался Лохмач. Я сразу же сообщил, что Лохмач влез на дерево, чтобы укрыться от жары, но они мне не поверили. Подойдя поближе, все четверо обступили меня и стали допытываться, говорю ли я чистую правду. Такое недоверие чуть не вывело меня из себя: я честно ответил, что еще никогда в жизни никому не соврал. Я по-настоящему рассердился и захотел поскорее с ними расстаться. Поэтому я поднял себя за уши и вскарабкался на салатное дерево, что росло неподалеку от меня. Обглодав все листочки свежайшего зеленого салата — и те, что были на виду, и даже те, что скрывались от меня, — я решил спуститься вниз.

После плотного обеда я почувствовал себя втрое тяжелее, чем прежде, и мне захотелось вздремнуть. Неподалеку протекал очень красивый ручеек с чистой прохладной водой, он вился лентой меж зарослей розовых кустов и крокусов. Итак, я сорвал один крокус — большой желтый цветок, вскочил в него, как в лодочку, и беззаботно, позабыв обо всем на свете, поплыл по течению ручья. Но вдруг я вспомнил, что давно собирался охладиться, — мне стало жарко в меховой шубке. До Царства Прохлады было недалеко, и я, причалив к берегу и приказав цветку крокуса никуда не уплывать и дожидаться моего возвращения, побежал через поле. Там паслись две лошади: одна — зеленая, а другая — небесно-голубого цвета. Я подошел к Зеленой и попросил ее довезти меня до Царства Прохлады. Голубая тоже с готовностью предложила мне помощь, поэтому мы отправились в путь втроем.

В эту секунду случился приступ кашля у Ястребиного Носа. Сквозь хрипы и задыхания можно было расслышать отдельные слова: «вздор», «кто бы стал» и «небесно-голубая лошадь». Вероника вежливо подождал, пока Ястребиный Нос придет в себя, и, вопросительно пробормотав: «Ну, на чем это я остановился? Ах да…» — продолжил свой рассказ.

— Никогда в жизни не было мне так хорошо, как в тот раз, когда я скакал верхом на Голубой Лошади. И черные дрозды, и красные раки — все слетелись, чтобы посмотреть на нас. В одно мгновение мы добрались до Царства Прохлады, и я велел Голубой Лошади подождать меня у ворот.

В Царстве Прохлады было так красиво, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Стряхнув со своей шкурки осколки льдинок и снега, я вышел наружу. И кого, вы думаете, я встретил за воротами? Лису и Барсука! Они сидели рядышком и говорили гадости обо мне! Я столкнул их лбами, чуть не вышибив им мозги, и теперь они стали немножко «ку-ку». Ну и черт с ними, пусть кукуют до конца дней своих, как кукушка в апреле. Затем я снова вскочил на спину небесно-голубой лошади, и мы галопом унеслись прочь.

«Куда скакать, хозяин?» — спросила меня она. «Ну, — отвечал я, — пожалуй, нам стоит проверить, цела ли еще моя лодочка из цветка крокуса. Давай съездим, если это не слишком недалеко». «О чем вы говорите, хозяин! — засмеялась моя кобыла. — Да мы уже здесь!» Лошадь оказалась права. Мы были на месте. Только мы скакали не вперед, как обычно, а пятились назад, но я этого почему-то не заметил.

Моя лодочка, целая и невредимая, качалась у берега. Сначала в нее села Голубая Лошадь, потом влез и я. И вот мы поплыли вверх по течению, по горам, по долам… И конечно же, маленькая девочка, дочка фермера, поджидала нас на берегу, и я взял ее покататься на Голубой Лошади. Потом мы отправились на собрание кроликов — ах, там была их тьма-тьмущая — тысячи и тысячи… И, увидев нас с девочкой на Голубой Лошади, они хором воскликнули: