Читать книгу - "Проклятие Эгиды - Сона Исаева"

Гончий, наконец, достал ту самую книгу, из-за которой все это началось. Имею ввиду, ту ситуацию, в которой я оказалась. Не сводя с меня глаз, он раскрыл на одной из старых страниц, а после достал исписанные листы.

— Подойди сюда, — я сидела с самым гордым и независимым видом, который только могла проявить. Но любопытство, да-да, в который раз, кажется, сгубит кошку. С тем же гордым и независимым видом пошла к Гончему. Чего уж скрывать. Он уже знает, что я не просто животное, а прекрасно его понимаю, к тому же умею читать и почти умею писать. Все дело лишь в лапках, — этот перевод верен?

На листе был почерк не Гончего. Пришлось заставить себя проигнорировать пятна крови и вчитаться в текст. Перевода было немного, лишь краткий рассказ о борьбе Хаоса и Порядка, которая была несколько тысяч лет. Борьба как между Богами, которая погубила много жизней, так и между храмами. Порядок победил, занял лидирующие позиции и стал уничтожать храмы Хаоса, а их последователей и жрецов предал казням и гонениям. Тогда закончилась кровопролитная война. Тот, кто писал этот текст, говорил о благом наследии, которое Порядок дарил своим приспешникам. А также возвышал те законы и морали, которые должны передаваться из поколений в поколения.

Теперь понятно, что такое Хаос и Порядок. Это две религии. Знакомая ситуация, даже в нашем мире. Причем даже в названиях заложено, что одна — хорошая, а вторая — не очень. Именно Хаос начал войну против Порядка, даже будучи малочисленным и слабым. Якобы из-за своей гордыни храм Хаоса отказал храму Порядка в союзе и мирном существовании.

Вот только…

Перевод кажется верным, почти. Если взять техническую часть, то один лист перевода содержит в себе с пару десятков страниц оригинального текста. Имея на руках хоть какой-то перевод, близкий к тексту, может показаться, что все правильно. Но я уже зацепилась за некоторые нестыковки. Во-первых, логичная: хаосгосский — язык Хаоса. То есть важнейшие книги написаны языком проигравших? На языке тех, кто тысячелетьями под запретом и подвергается гонениям?

Во-вторых, я, по словам Фаркаса, дитя Хаоса. То есть кошки — дети Хаоса. Причем за ними велась в добром смысле охота, кошки приносили удачу и были достаточно редкими, а недавно все они исчезли. То есть Хаос — это не просто религия? И не так уж он и под запретом. Кошек-то не убивали повально. Хотя, может, история об этом умалчивает…

— Что-то с ним не так? — Допытывался Гончий, когда я, застыв, уставилась в книгу с оригинальным текстом. Ну, вообще-то, кажется, перевод неверен. Но это дело не пяти минут, чтобы перевести даже такую малую часть книги, мне понадобится пара дней. А если учесть, что я не могу писать, потому что у меня лапки, так еще дольше. А мой каркающий секретарь-стенографист сейчас на меня обижен из-за пирога с мясом. С Гончим ведь говорить я не способна.

Основная нестыковка заключалась в самом главном: неужели храмы Порядка подвергались гонениям, а не наоборот? Боги Хаоса — жестокие и беспощадные, несущие за собой кровь и разрушения. Плохиши победили?

— Я долго охотился за этим переводом. Но, кажется, зря, — мне показалось, или он хотел добавить что-то вроде «зря я их всех прирезал»? Опять посмотрела на пятна крови. Гончий — тоже потомок Хаоса, клык даю.

— Ты сможешь сделать перевод текста?

Для тебя — нет.

Я просто развернулась, прошлась лапами по древнейшей книге, за которую во времена своей студенческой молодости смогла бы придушить кого-нибудь, спрыгнула со стола, гордо задрав хвост, прыгнула на ручку двери, которая сейчас поддалась с легкостью, позволяя мне сохранить «лицо», и вышла из кабинета.

Гончий не пытался меня остановить.

Фаркас и Пьетро — тоже. Вряд ли они догадываются, что под кошачьей шерстью скрывается человек, но, спасибо им, поняли, что с их «красавицей» не все так просто и дали мне время побыть наедине.

Из дома я вышла беспрепятственно. До конюшни дошла без свидетелей, а потом кинулась бежать изо всех сил. Я лишь приблизительно помнила, где находится хижина той бабки. Но пусть моя кошка и мне принесет немного удачи.

Чем хорошо пребывание в теле кошки, так это выносливостью и скоростью. Будучи человеком, я бы уже задыхалась от такого длительного и быстрого бега, но сейчас у меня четыре лапы, хвост и реакция, к которой я уже привыкла.

«Что делаешь?» — Ворон появился настолько неожиданно, что моя кошачья реакция, которую я буквально только что про себя нахваливала, дала сбой. Я споткнулась и полетела вперед, прочерчивая носом землю.

«Убегаю, не видишь?» — Зло ответила я.

«Зачем?»

«Чтобы не быть там».

«Почему?»

«Слушай, лети отсюда. Мне нужно убежать, чтобы вернуться домой».

«А там тоже есть сделка?»

«Не буду я с тобой больше сделок заключать».

«Зря».

Он летел низко, лениво взмахивая огромными крыльями. Зато на этот раз был без своих многочисленных друзей.

«Сделка не обманула ворона. В сделке было мясо» — был бы он человеком, сказал бы просто «спасибо».

«Вот видишь».

«Так почему бежишь туда, откуда убегаешь?»

Я опять запнулась.

«Я что, бегаю по кругу?»

«Нет. Дом сделка далеко сзади»

«Тогда чего ты меня сбил?»

«Я не сбивал. Я рядом».

Кулон резко потяжелел. Спустя пару сотен метров я поняла, что имел ввиду мой не такой уж бестолковый приятель.

Крепкие руки, которые я заметила слишком поздно, вырвали меня из бега, не прилагая никаких усилий. Как я не заметила Гончего?

— Если ты не поняла, теперь ты вроде как принадлежишь мне. Следовательно, под моей защитой. И наблюдением. Я всегда буду знать, где ты, дитя Хаоса.

Ну что за черт? Столько бежала и все впустую!

Гончий держал меня за шкурку, как он любит, а мне вообще-то больно. И неприятно.

Я зло сложила лапки на груди и посмотрела в серые глаза мучителя и живодера. Если он умеет понимать меня, надеюсь, он поймет и то, что я вложила в свой взгляд.

— Да, да, ты меня никогда не простишь за то, что я с тобой сделал, — усмехнувшись, сказал он. Смотрите-ка, понял. — Знала бы ты, сколько раз мне бросали эти слова, захлебываясь кровью. Но потом мы всегда находили общий язык. Всем что-то нужно. Даже тебе. Ты тоже что-то ищешь, моя дорогая.

Но за шкурку держать перестал. Теперь он просто взял меня на руки, почти нежно, если не считать моих хрустнувших ребер, и понес домой.

Второй раз я предприняла попытку к бегству глубокой ночью. Гончий дал