Читать книгу - "Леди и война. Пепел моего сердца - Карина Демина"

Юго чувствовал себя куда свободней.

Взломав замок на сундуке — моя совесть не мяукнула даже о том, что гости себя подобным образом не ведут, — он вытащил карты. Раскатывал на столе, придавливая углы книгами, астролябией и квадратной массивной чернильницей. Я не мешала. Карты были рисованы от руки, видно, что не единожды правлены.

Кривая линия побережья. Россыпь городов. Непропорционально широкие дороги и треугольники-горы на юге. Кажется, что на юге.

За островами выглядывает из волн сказочный змей. А в левом верхнем углу карты улегся тигр… или кто-то на тигра похожий. Юго, водя пальцем по бумаге, читал названия городов.

Вслух.

— Восточная граница, — произнес Сержант. — Территория Ллойда.

Что это нам дает? Разве что ощущение места в огромном мире.

Барк причалил к берегу. А я подумала, что островов на карте не менее сотни и нанесены, пожалуй, самые крупные. А этот… серая гранитная глыбина, заключенная в квадрат из стен. Крепость, старая, судя по кладке, отживающая свой век. Стены ее поросли желтоватым мхом, а единственная башня частично осыпалась. В дыре гнездились птицы и, возбужденные нашим появлением, они поднялись в воздух.

Птицы вились над крепостью и орали, громко, пронзительно, раздражающе.

Дорога брала начало от полугнилой пристани, поднималась к воротам, распахнутым настежь, и терялась в опустевшем дворе. В центре его возвышалось мертвое дерево, чьи могучие корни разворотили мостовую, давая шанс молодой, но хилой поросли. И тонкие стебли торчали, словно пики.

Виднелись вдали развалины хозяйственных построек, но к ним нам подойти не позволили.

Нашу Светлость ждали в донжоне.

Мрачного вида куб с окнами-бойницами, открытым очагом, который давал света еще меньше, чем десяток факелов, закрепленных на стенах.

Что ж, тюрьма — она и должна выглядеть тюрьмой.

Но нет, Нашу Светлость повели на второй этаж.

В отличие от кареты или каюты эта комната явно обустраивалась наспех. Шкуры на полу и голые стены. Полуистлевший гобелен. Характерный запах брошенного помещения, не вонь, но… где-то рядом. Мебель древняя. Продымленная — видать, сушили над очагом, готовясь встречать Нашу Светлость. Но хотя бы матрац не сырой. И простыни чистые… правда, кровать одна.

Сержант сдвигает кушетку к двери. Подозреваю, ночью и вовсе проход перекроет, но так мне даже спокойнее. Юго обустраивается на подоконнике.

А я… я вот-вот разревусь.

— Съешь лучше конфетку, — Юго вытаскивает из кармана леденец на палочке. Сахарный петушок, точь-в-точь как тот, из моего детства. Петушков продавала старуха на станции. Мы всегда возвращались за полчаса до дизеля и мне было скучно ждать, я ныла-ныла, что хочу есть и устала. Мама сдавалась и покупала у старухи конфету.

Жженый сахар и краситель.

Что может быть вкуснее?

— Учись принимать обстоятельства такими, каковы они есть, — Юго взобрался на подоконник.

А каковы есть?

Сбежать из комнаты, возможно, выйдет.

Из крепости — тоже.

С острова?

Лодок у пристани я не заметила. Следовательно, вариант украсть и уплыть отпадает. Существует вероятность, что лодки прячут в каком-то другом месте, но это место сначала надо отыскать.

Юго без особого труда снял ставни, распахнул окно и выглянул наружу. Я тоже посмотрела.

Сумрачно. Высоко.

И внизу — море, вцепившееся в скалы.

— Побег лишен смысла, — Сержант наблюдал за нашими манипуляциями с явной насмешкой. Ну да, я тоже не видела себя спускающейся по простыням, точнее простыне, да прямо на скалы. — Во-первых, время. Кормак и Дохерти договорятся раньше, чем мы доберемся до берега. Во-вторых, положение. Кормак достаточно умен, чтобы не причинять тебе вреда. А вот его люди — дело другое. Побег их разозлит. В лучшем случае тебя поймают и запрут в менее приспособленном для жизни. В худшем — произойдет несчастный случай. Я не могу допустить, чтобы с тобой произошел несчастный случай.

Мы с Юго переглянулись.

Итак, моя собственная охрана рискует оказаться надежнее той, которую оставил Кормак.

— И что нам делать?

Ответ известен мне самой: ничего.

— Ждать, — Сержант смежил веки, явно намереваясь уйти в спячку.

Ожидание затянулось на две недели.

К концу первой я возненавидела свою тюрьму, остров, Сержанта, который просыпался лишь когда в комнате появлялись чужие. А еще сообразила, что утренняя тошнота появилась вовсе не от нервов.

Сложнее всего было вновь научиться дышать воздухом.

Потемневшая жидкость уходила из легких, которые не желали расправляться, а когда расправились, Кайя с трудом сдержал крик — дышать было больно.

Первые два вдоха.

На третьем почти отпустило.

И Кайя вспомнил о том, где находится.

— Я… жив? — он стоял на корточках, еще не полностью ощущая собственное тело, какое-то неправильно легкое.

Жив.

Дышит.

Дыра в плече — нашупать не получилось. Дыра исчезла. И шрама не осталось. Хорошо.

— Регенерация завершена, — на сей раз Оракул показался.

Он был именно таким, каким Кайя его помнил: одновременно и похожим на человека, и явно, резко иным. Его лицо, его повадки, его голос вызывали желание бежать.

Или атаковать.

Уничтожить это столь раздражающее существо.

— Неконтролируемый гормональный выброс при визуальном контакте является естественной реакцией измененных биологических объектов. Повышенная чувствительность психики к маркерам лицевой симметрии позволяет достигать нужного уровня контакта и управления.

То есть так на Оракула реагирует не только Кайя?

Их всех заставили бояться.

Естественная реакция.

— Система не обладает широким спектром воздействия на измененных биологических объектов. Объекты разумны. Объекты исполняют рекомендации системы. Система не вмешивается в действия объектов.

— Ясно. Спасибо. Скажи, — Кайя нащупал старые шрамы, которые остались на месте. — Ты знаешь про мой блок? Его возможно снять?

— Вероятность гибели Кайя при условии внешнего вмешательства в ментальный рисунок с целью исправления девяносто семь и девять десятых процента.

Два процента на удачу.

— А без помощи?

— Недостаточно данных для расчета.

Блок останется. И опасения подтвердились: ни Эдвард, ни Ллойд не помогут, если Кайя сам себя не спасет. Что ж, над этой проблемой он подумает позже.