Читать книгу - "Кусучий случай, или няня для обреченного - Кристина Юраш"

— Его величество готовы! — послышался голос безбородого. Он передал мне подбитый мехом плащ с капюшоном, сапоги и варежки.

Я оделась, взяла Титикаку на руки. Он с удивлением смотрел на меня, мол, а куда это меня несут? Что-то я не понял?

— Мы идем гулять! — шептала я ему на ушко. — Гу-лять!

— Его величество поставил еще одно условие. Гулять вы будете во внутреннем дворе, — слышала я голос бородатого.

Слуги с удивлением смотрели на то, как я несу принца. И переглядывались.

— Мы идем гулять! — сообщила я, чувствуя, как занервничал Титикака.

— Не может быть, — удивлялись слуги, с умилением глядя на принца. — А то сидит в своей башне! Неужто его величество разрешил?

Пока за нашими спинами шептались, дверь передо мной открылась и в лицо дохнуло холодом. Бррр!

— Ну, — осмотрелась я по сторонам, видя квадратные глаза Титикаки. Он пытался лапой поймать снежинку. И уже узнал, что она невкусная.

— Я здесь, — послышался знакомый голос. Я осторожно спустила с рук Титикаку, который уставился на снег с недоумением и опасливо попробовал его лапой.

— Я думаю, что он будет хорошо себя вести, — вздохнула я, глядя с умилением на то, как хлопья снега упали на нос принцу, и он скосил глаза, рассматривая их.

— Я бы не сильно на это рассчитывал, — послышался голос. Я обернулась, видя, слуги прилипли к окнам, побросав все дела.

— Аррр! — послышался агрессивный писклявый рык. Но сугроб не дрогнул. И тут прямо в попу Титикаке прилетел снежок.

— О, кто это сделал? — спрятала я за спиной мокрые от снега варежки.

Титикака уже понял, что сугроб его не боится. И снежинки не вкусные. Но самое важное, убегать он никуда не собирался!

Так, а где Титикака? Только что был здесь!

Он ведь только что… Я рассеяно, водила рукой, очерчивая место, где только что своими глазами видела принца.

— Титикака! — бросилась я искать комочек шерсти и энергии.

За таким, как он нужен глаз да глаз! «Даже я бы не справился!», — заметил морской гребешок, обладатель не менее тридцати глаз.

— Тити! — кричала я, мечась по снегу. Нет, я отвернулась на мгновенье! Считай, моргнула! А тут…

— Рррр! — слышалось недовольное рычание малыша. Его несли за шкирку в огромной пасти. А потом сгрузили в сугроб. Титикака потешно отряхнулся и зажмурился, глотая снежинки.

Откуда-то повалил снег. Да такой крупный, словно кто-то трусил над замком подушку. Хлопья оседали на волосах, слепили глаза. Казалось, вокруг все стало каким-то серым, слегка туманным.

— Давай слепим снеговика! — предложила я, сжимая в руках будущий ком.

Пока я натужно катала ком, чувствуя себя жуком-навозником, Титикака радостно прыгал вокруг меня, пытаясь откусить от кома снег.

— Мы лепим снежную бабу! — объяснила я, сплевывая волосы и толкая ком.

— А потом я ее съем! — намекал Титикака, терпеливо ожидая, когда няня сползет по кому вниз.

Его величество стоял и смотрел на нас с некоторым недоумением.

— Это ее …. Эм… попоноги, — пояснила я Титикаке, изредка бросая взгляды на его величество. — А сейчас мы будем катать грудоталию!

Я снова катила ком, собирая весь снег вокруг.

— А потом я ее съем! — радостно скакал вокруг Титикака, напушив хвост. В его глазах было столько восторга, что я даже улыбнулась ему.

Второй ком с трудом водрузился на первый. Я отдышалась, вытряхивая снег из капюшона. Мне показалось, что там целый сугроб!

— А вот и голова! — слепила я голову. И тут же потребовала угольки и морковку. Ветки я нарвала с куста, что рос возле стены.

— Рррр! — зарычал Титикака так, словно ему сказали, что ему в будущем придется на ней жениться. И теперь он всеми силами пытался произвести впечатление на барышню. Он тормошил ее лапой, всячески показывая, какой он грозный. Но снежная баба была суровой дамой. И не собиралась в панике бежать от такого страшного зверя. И никак не отвечала на его чувства. Проклятая ледышка!

Я скользнула взглядом по его величеству, понимая, что время нашей прогулки уже подходит к концу.

— Что это такое? — спросило его величество, глядя на «красавицу».

— Это … снежная баба, — пожала плечами я, отряхивая рукавицы и плащ. Я обернулась к своему шедевру. — Была…

В жизни каждого мужчины наступают моменты горьких разочарований в любви. Титикака выяснил, что любовь может быть жестокой. И местами безответной. Поэтому задумчиво грыз заснеженную морковку, глядя на меня взглядом: «Ну вот как так?».

Меня тревожило только одно. Пятнадцать минут уже давно прошли. Но никаких поползновений в сторону государственных дел, я пока не наблюдала.

Титикака доел морковку, грустно посмотрел на развалины «дамы».

— Что? Даму тоже я развалил? Да? — читалось в его взгляде. И он… заревел.

Я впервые видела, как тигры плачут.

— Рррр! — послышался голос за спиной.

— Ар-р-р-ра-а-рау! — выдал Титикака, жалуясь на превратности любви к ледышке.

Рык за спиной стал строже и куда более угрожающим.

— Это что еще за новости? — повернулась я, глядя в красивые и бесчеловечные глаза.

— Принцы не плачут, — пояснили мне, поглядывая на Титикаку.

— Не плачут, не плачут, — проворчала я, глядя на его величество. Титикака был безутешен. Он сгребал лапами снег: «Вот она была и нету!». — Может, поучаствуете, ваше величество!

— В чем? — произнес ледяной голос. Он стоял горделиво, заложив руки за спину.

— В катании снежной бабы. Вы, как мужчина, должны лучше разбираться в женщинах! — усмехнулась я, позволяя себе дерзость.

Я стала лепить новую. Титикака тут же оживился. Он смотрел на меня с надеждой, что я налеплю ему целый гарем! Но пока что я толкала тяжелый ком, украдкой глядя на его величество. Ничего-ничего, сейчас посмотрим…