Читать книгу - "Эликсир жизни - Вера Крыжановская"

Представив нас, он рассказал подробно нашу историю и просил первосвященника принять нас. Тот сделал знак согласия. Затем, полив голову Агасфера таинственной жидкостью, он сделал мне знак приблизиться.

– Велики грехи, совершенные тобой, и ужасны проклятия, тяготеющие над тобой!- сказал первосвященник своим глубоким и спокойным голосом. – Пока ты совершенно не очистишься, ты не можешь жить среди нас, не смущая божественной гармонии этого священного места. До той минуты, пока с твоей головы не будет снято последнее проклятие, я могу тебе только позволить являться сюда через каждые семь лет, чтобы ты мог присутствовать при божественной службе, а также отдохнуть и подкрепить свои силы в течение трех дней и трех ночей. После этого ты снова будешь отправляться блуждать по волнам, чтобы трудиться, раскаиваться и исправлять по мере твоих сил сделанное тобой зло. Стань на колени!

Он полил мне голову, и я почувствовал как бы ожоги на коже. После этого он взял с поданного ему золотого блюда кинжал и подал его мне, сказав:

– Я вооружаю тебя этим магическим оружием, чтобы ты мог защищаться против страждущих и мстительных духов, которые будут преследовать тебя. Не забывай, что ты имеешь право пользоваться единственно только этим оружием!

– Вот оно, – прибавил голландец, указывая на рукоятку кинжала, торчащего за поясом.

После минутной задумчивости он продолжал:

– Когда я засунул кинжал за пояс, старец надел мне на палец это кольцо и сказал:

– Получи это кольцо в знак того, что ты принадлежишь к числу братьев Круглого стола вечности и в то же время получи имя «Дахира», под которым ты будешь значиться в братстве. Когда на твоем проклятом корабле тоска и одиночество доведут тебя до отчаяния, ты позвонишь в колокол и звуки его дойдут до наших ушей, а мы поддержим тебя. Кроме того, ты можешь иногда сходить на берег и сноситься с людьми, но не долее как в течение трех дней и трех ночей. А теперь ступай и наслаждайся в течение остающегося тебе времени обществом твоих новых братьев.

Поцеловав руку старца, я встал. К нему подошла бледная и расстроенная Лора.

– Ты поддалась слепой ненависти и жажде мести, недостойной христианки, которые и довели тебя до убийства людей, – правда, развращенных и негодных, – но которых тебе не дано судить. Проклятия всех тяготеют над твоей головой. Ты сама будешь горько оплакивать богохульства, которыми осквернила свои уста, а проклятия, которыми ты осыпала человека, стоящего здесь, еще долго будут разделять вас. За твои преступления я должен осудить тебя на одиночество. Ты останешься тут, но нас не увидишь, пока не загладится пролитая тобой кровь и произнесенные тобой проклятия. Тебе укажут место, где ты будешь жить одна, молясь, раскаиваясь и очищаясь. Твой вид будет приносить несчастье всем смертным, которые увидят тебя. Итак, берегись показываться кому бы то ни было, чтобы не увеличить число своих жертв.

В течение трех дней мы жили в этом таинственном дворце, все обитатели которого, никогда не покидавшие уже этого места покоя и счастья, обращались с нами, как с братьями.

Большую часть дня братья высших степеней предавались трудам, к которым я не был допущен. В назначенное же время все собирались в залу, которую вы и сами увидите, Супрамати. Там, на большом круглом столе стоит золотая чаша, всегда полная неизвестной субстанцией. Чаша эта переходит из рук в руки и каждый выпивает из нее глоток.

На третий день вечером была большая служба с пением в святилище, где хранится кубок Грааля.

– Простите меня, брат, – перебил его Морган. – Вот уже несколько раз вы говорите про Грааль, как про что-то действительное и осязаемое; а между тем удостоверено, что история про Грааль есть поэтический вымысел, зародившийся, по всей вероятности, в Провансе и прославленный Вольфрамом фон Эшенбахом – рыцарем-трубадуром тринадцатого века.

Дахир улыбнулся.

– История Грааля, в том виде, как она рассказана фон Эшенбахом, а прежде него провансальцем Гюйо де Провеном, Кретьеном де Труа и другими, конечно, – поэтический вымысел. Основа же легенды, упоминающей о существовании эликсира жизни, есть истина, в которой ни вы, ни я не можем сомневаться. Как старательно ни охраняли тайну братья Круглого стола вечности, все-таки кое-что сделалось известным. Из глубины веков, от народа к народу, окрашенная обычаями и верованиями пережитого времени, легенда эта, уже дополненная, переиначенная и искаженная, достигла средних веков, когда фон Эшенбах и его предшественники придали ей христианский оттенок. Эссенция жизни превращается в кровь Спасителя, вид чаши дает бессмертие, а наше тайное убежище превращается в недосягаемый храм Грааля, которого ищут рыцари Круглого стола.

Если бы рассказы кельтские и нормандские и даже провансальские поэмы дошли до вас в их первоначальном виде, вы нашли бы более ясные следы происхождения этих легенд. Но все это погибло. Последние остатки оригинальных рассказов, сохранявшиеся еще у альбигойцев, были уничтожены инквизицией. Остались только поэмы кое-каких средневековых германских поэтов. Если я называю наше братство «Братством Грааля», то только для того, чтобы воспользоваться уже знакомым вам именем, происшедшим от слова, которое произносилось Saing real, что значит sang royal (царская кровь). Это аллегорическое название довольно верно, так как эссенция жизни есть действительно царская кровь природы.

– Благодарю вас, брат, за объяснение! А теперь, будьте добры, продолжайте ваш интересный рассказ, – сказал Морган.

– Он близится уже к концу. Выходя из святилища и находясь еще в сильном волнении, я увидел Лору. Она подошла и предложила мне посмотреть назначенное ей место, где она должна будет жить в одиночестве. Я охотно согласился. Лора провела меня к берегу озера, а оттуда в небольшой гондоле мы подъехали к лестнице, по которой мы поднялись наверх и очутились в обширном гроте. Из одной стены его бил источник, наполняя своей хрустальной водой большой каменный бассейн, а затем с рокотом исчезая в расщелине скалы; в углублении, на другой стороне, стояли ложе и стол, на котором были большая книга, амфора, кубок и свечи. В одном из углублений скалы был прикреплен крест, перед которым горела лампада.

– Здесь-то я и осуждена жить! Каждую неделю юный служитель храма будет приносить мне пищу и свежие одежды. В этом бассейне я могу купаться. Остальное время я должна проводить в изучении этого фолианта, – сказала Лора, причем губы ее дрожали. – Завтра, – прибавила она, – дорога, ведущая к озеру, будет закрыта. Чтобы подышать чистым воздухом, я должна буду подниматься вон туда.

Лора указала на вившуюся спиралью лестницу, которую я раньше не заметил.

Мы поднялись по лестнице и вышли на небольшую площадку к самой вершине утеса. С этой головокружительной высоты, теряясь из вида, расстилался пустынный океан, а у наших ног с распущенными парусами кокетливо покачивался при свете луны на воде мой корабль.

Невыразимая грусть сдавила мое сердце. Несомненно, Лора чувствовала себя так же, потому что вдруг опустилась на колени и, схватив мою руку, вскричала сдавленным от слез голосом: