Читать книгу - "Дом соли и печали - Эрин Крейг"

– Это последние гости, слава Понту. Я умираю от голода.

– Ты запомнила, как их всех зовут? – спросила я, проходя вслед за сестрой в банкетный зал.

– Кроме родственников – только этого, – незаметно кивнула она в сторону Робина Бриора.

Он стоял в окружении нескольких молодых людей и рассматривал люстру. На щеках Камиллы вспыхнул румянец, а в глазах появился голодный блеск, который не имел никакого отношения к предстоящему ужину.

– Когда я могу подойти и поговорить с ним?

Неожиданно кто-то коснулся наших плеч.

– А меня, значит, никто не ждет?

Обернувшись, я не смогла сдержать радостного вопля:

– Фишер! Ты ли это?

Годы работы на Гесперусе изменили его. Он стал еще выше ростом и возмужал. Вокруг знакомых карих глаз, излучавших тепло, появились веселые морщинки. Когда он по-братски обнял меня, я ощутила силу его мышц.

– Я не знала, что ты приедешь! – удивилась Камилла. – А ты, Аннали?

– Ханна говорила сегодня утром, но я забыла рассказать тебе.

Камилла игриво вскинула бровь. В детстве мы обе были без ума от Фишера и волочились за ним повсюду со всей пылкостью безответной любви. Пожалуй, это единственное, из-за чего мы вообще тогда ссорились.

– Прямо-таки забыла. Совершенно случайно, – шутливо сказала Камилла, но затем посерьезнела. – Ты надолго здесь? – обратилась она к Фишеру. – Мы так давно тебя не видели! Ханна, наверное, счастлива, что ты наконец дома.

Фишер кивнул:

– Ваш отец попросил меня остаться до прибоя. Он хочет, чтобы я обязательно пришел на большой ужин в честь Первой Ночи.

Первая Ночь ознаменовывала начало празднеств Прибоя, когда Понт взбудораживал океаны своим трезубцем и мы отмечали смену времен года. Холодные воды морских глубин встречались с холодным воздухом, и рыбы залегали на дно, чтобы провести зиму в состоянии полуспячки. Местные жители в этот период обычно чинили свои лодки, штопали сети и проводили время с семьей. Празднества длились десять дней, приобретая все более буйный характер. Отец устраивал в Хаймуре большой пир и приглашал семьи своих лучших капитанов, чтобы вместе отметить зимнее преображение моря. Мы не отменяли празднование прибоя даже во времена самого строгого траура.

Камилла просияла:

– Прекрасно! Жду не дождусь историй о твоих приключениях на Старушке Мод. Но сначала мне нужно уладить кое-какие дела. – С этими словами она бодро направилась в сторону Бриора, ни на минуту не спуская с него глаз.

Фишер взял меня за руку и покружил вокруг себя.

– Ты невероятно красива сегодня, маленькая Рыбка. Такая взрослая. Оставишь мне местечко в своей бальной книжке? Или она уже забита до отказа? Мама всегда говорила, что я слишком длинный и неуклюжий для танцев.

Я раскрыла изящный бумажный веер, одновременно служивший бальной книжкой, и протянула Фишеру. Как ни странно, было заполнено всего несколько строчек. После долгих уговоров со стороны тетушки Лизбеты дядя Вильгельм пригласил меня на первый танец – тустеп, а один из дальних кузенов предложил мне фокстрот. Я не волновалась: наверное, книжка заполнится именами кавалеров после обеда. В конце концов, я сестра виновниц торжества.

– Да я просто везунчик, – заметил Фишер, окинув взглядом пустые строки. – Я могу пригласить тебя на вальс или это будет слишком нагло? – Он размашисто вписал свое имя напротив танца.

– Да хоть на все танцы подряд, – ответила я полушутя.

Мы с сестрами в совершенстве владели искусством танца: Берта заставляла нас часами вальсировать по гостиной (правда, в паре с Камиллой я почти всегда вела). А вот с остроумными беседами и искусным флиртом у меня как-то не сложилось. Стоило мне представить вечер с вымученными куртуазными разговорами – и на лбу от волнения выступал пот.

Фишер еще раз пробежался по строкам моей бальной книжки и отметил польку.

– Боюсь, это все, что я могу предложить, Рыбка. Я уже пообещал по танцу Онор и тройняшкам.

– Что ж, сегодня их день рождения, – с улыбкой ответила я. – Меня уже давно никто так не называл.

– Может быть, потому, что теперь ты слишком важная леди, чтобы раздеваться до рубашки и плавать в приливной заводи? – В следующее мгновение игривый взгляд Фишера посерьезнел. – Я так расстроился, узнав об Эулалии… Я хотел приехать на похороны, но разыгралась буря. Силас не хотел оставаться один.

Я кивнула. Было приятно вспомнить об Эулалии с кем-нибудь знакомым, но только не сегодня.

– Где ты будешь сидеть за ужином? – спросила я, выбрав более непринужденную тему.

– Я еще не успел посмотреть рассадку.

Взяв Фишера под локоть, я увлекла его за собой в зал.

– Пойдем узнаем.

* * *

На стул рядом с нами, тяжело дыша, приземлилась Мерси. Ее кудряшки, заколотые с обеих сторон серебряными розами, немного поникли. И хотя она пыталась не подавать виду, я заметила, как она зевнула, прикрыв рот рукой.

– Тебе не пора спать? – спросила я. – Уже почти полночь. Удивляюсь, как вас троих еще не отправили наверх.

– Папа сказал, сегодня мы можем не быть маленькими девочками. К тому же я не хочу пропустить этот бал. Вдруг кто-то из вас с Камиллой умрет, и у нас не будет другой возможности повеселиться.

– Мерси!

– А что? – Мерси сердито посмотрела на меня. – Это вполне может случиться.

Я вздохнула: очевидно, моей младшей сестре пока было неведомо чувство такта.

– С кем ты танцевала?

– С сыном лорда Астерби, Гензелем. Ему двенадцать, – ответила она, сделав особый акцент на возрасте своего партнера.

– Со стороны ты выглядела веселой.

Мерси вскинула брови:

– Да он только и говорил, что о своих лошадях. Перечислил всех жеребцов последних пяти поколений. Он сказал, что вообще не хотел танцевать, но родители заставили.

– Гензелю Астерби, видимо, следовало бы поучиться хорошим манерам. Жаль, что вы с ним не поладили.

– Все мальчики такие зануды?

Я пожала плечами. Ничего удивительного, но Кассиуса все же не было среди приглашенных. А все Другие мужчины, безусловно, уступали ему.

– Ты почти не танцевала, – заметила Мерси. – А Камилла выглядит очень недовольной.

Я проследила за взглядом сестры и увидела Камиллу, стоявшую неподалеку от компании лорда Бриора. Она то и дело щипала щеки, чтобы они оставались румяными, и нарочито громко смеялась.

– Он так и не познакомился с ней.

Мерси подперла кулачком подбородок; если бы оркестр играл чуть тише, она заснула бы в один миг.

– Надо спросить у него, почему он медлит. По-моему, он не говорил ни с кем из нас, кроме папы. Это очень невежливо. Даже если ему не нравится Камилла, сегодня день рождения тройняшек. По крайней мере, стоило бы их поздравить.