Читать книгу - "Багровая смерть - Лорел Гамильтон"

вокруг, снова и снова, лаская, дразня до тех пор, пока мое дыхание не участилось, а тело не возжелало большего. Я ожидала оргазма, но оставалась на грани. Боль не позволяла мне отдаться удовольствию.

— Это приятно, — пропыхтела я с придыханьем.

— Но кончать ты не собираешься, да?

— Боль мешает. — Я посмотрела вниз, на него, лежащего между моих ног, его рука покоилась на моем бедре. — Прости.

— Не извиняйся, Анита. Всем нам бывает больно.

— Но вы можете перекинуться и залечить свои раны.

— Не все, — возразил он, поцеловал мое бедро, а после — немного выше.

— Я не вынесу, если ты займешься со мной оральным сексом, а я не смогу ответить тебе тем же. Для меня это будет перебор.

Он прервал дорожку поцелуев по моему бедру и посмотрел на меня.

— То, что ты отказываешься от орального секса, говорит о том, что ты ранена сильнее, чем позволяешь мне это почувствовать.

— Хватит и того, что от боли страдает один из нас.

Он лег щекой мне на бедро и посмотрел на меня своими удивительными глазами. Может, если бы он чаще бывал в моей постели, к этому моменту я бы уже к ним привыкла, но привычки между нами не было, поэтому каждый раз, когда я смотрела ему в глаза, их необычная красота будоражила меня. Будь я кем-то другим, забеспокоилась бы и испугалась, потому что эти глаза кричали об инаковости, о том, что он не такой, как я, совсем, но меня различия не парили, и волнение у меня было как от созерцания редкого вида орхидеи, или от картины, полной ярких красок и движения до такой степени, что даже если ты не понимаешь, что задумал художник, тебе все равно нравится ее настроение и палитра.

— Вот, так-то лучше, — сказал он, и был прав. Что-то в его глазах успокоило меня, а когда я успокоилась, рука уже не так сильно болела.

— Я разучилась справляться с подобными травмами. Я теперь просто слабачка по части ран.

Он мягко рассмеялся.

— Ты никогда не будешь в чем-то слабачкой, Анита, но ты забыла, как жить с такими ранами.

— Она болит сильнее, потому что я не ожидала, что будет так сильно болеть.

— А сейчас? — поинтересовался он.

— Лучше, пока я ее не перегружаю.

— Думаю, мы найдем, чем заняться, чтобы не перегружать твою руку. — Он поцеловал меня в бедро, а затем потерся щекой чуть ниже.

— Какие будут предложения? — спросила я.

Домино усмехнулся, выцеловывая дорожку по моему бедру.

— Я практиковался с тех пор, как мы делали это в последний раз.

— Да ладно?

Он кивнул, потираясь лицом о внутреннюю сторону моего бедра.

— Покажи мне, чему ты научился.

Он улыбнулся, прижимаясь губами к моему бедру.

— Часть из этого я подчерпнул, наблюдая за тем, как ты ласкаешь Джейд под руководством подружки Джейсона.

— Джей-Джей была отличным учителем, — сказала я и почувствовала, как мое лицо бросило в жар, когда я подумала о светловолосой балерине.

Домино усмехнулся, и этот звук перекатился в низкое урчание. От этого по моему телу пробежала приятная дрожь, но из-за нее вздрогнули мышцы там, где меня заштопали, а это уже было не так весело.

— Не уверена, что смогу превратить эту боль в удовольствие.

— Просто лежи смирно во время оргазма, — посоветовал он.

— Не знаю, получится ли.

— Говорят, у тебя проблемы с тем, чтобы не двигаться по приказу.

Я нахмурилась:

— Кто говорит?

— М-м, — пожурил он, прижимаясь губами к бедру, — никаких разговоров во время поцелуев. — Он вновь поцеловал меня, и на этот раз — на краю изгиба внутренней стороны бедра. Следующий поцелуй пришелся прямо на впадинку, и мою кожу обдало мягким теплом от его дыхания. Я старалась не дрожать или хотя бы не двигать рукой. Вроде даже получилось.

Он поцеловал мой лобок и снова мягко выдохнул. Его дыханием было таким теплым, почти горячим на моей коже. Я прикрыла глаза и протяжно выдохнула, и он выбрал именно этот момент, чтобы лизнуть меня между ног одним быстрым, дразнящим движением.

Это вынудило меня уставиться на него, чуть ли не хихикнув.

От его взгляда весь мой смех испарился, дыхание перехватило, а тело напряглось. У каждого мужчины есть такой хищный взгляд, но конкретно этот шел из глаз, принадлежащих полосатому лику настоящего хищника. На меня смотрел его тигр, и мысль о том, что его рот касался таких интимных мест на моем теле, заставила меня задрожать, и причин у этой дрожи было больше одной. Я почти смирилась с тем, что толика страха в сексе, небольшое чувство опасности с теми, кому я доверяю, врубает мой переключатель. Когда Домино принялся лизать меня по краям — осторожно, не торопясь, подготавливая меня к тому, что будет дальше, я призналась самой себе, что частично дрожь была вызвана не нежностью, а мыслью о том, что даже человеческие зубы могут нанести ущерб. При таких мыслях оральные ласки становятся одним из самых доверительных актов с партнером. А если он еще и оборотень, у которого есть настоящие когти и клыки, то доверия тут еще больше.

Я позволила себе расслабиться под ощущением его языка, который рисовал круги по краям, лизал длинными движениями с каждой стороны, подбирался все ближе, но не касался меня там, где мне больше всего хотелось. Наконец, я взмолилась:

— Пожалуйста, пожалуйста…

Домино вскинул голову ровно настолько, чтобы спросить:

— Пожалуйста — что? — По глазам было видно, что он совершенно точно знает, что именно, но я подыграла:

— Все это обалденно, но, пожалуйста, дай мне кончить, не нужно больше меня подготавливать и поддразнивать.

— Это называется «прелюдия», Анита, а не поддразнивания. — Он вновь лизнул, нарочно избегая того местечка, в котором мне хотелось прикосновений.

— Домино, ты меня с ума сведешь. Просто сделай это.

— Вот это? — Он быстро провел языком по моим раскрытым створкам, едва касаясь той точки, до которой мне больше всего хотелось, чтобы он прикоснулся.

Я рассмеялась — частично от удовольствия, частично от раздражения:

— Домино!

— Когда я доведу тебя до оргазма, то хочу, чтобы ты выкрикнула мое имя.

Я чуть было не ляпнула, что стараюсь не произносить чьих-либо имен в таких ситуациях, потому что не хочу выкрикнуть ошибочное. Такое бывало пару раз, и вроде все обошлось, но не очень-то лестно, когда твой партнер кричит чужое имя во время вашего секса. Так уж повелось, но когда я посмотрела вниз, вдоль линии своего тела, в эти глаза цвета пламени заката, что мне еще оставалось ответить, кроме как «да»?

Своим языком, губами,