Читать книгу - "Безумный корабль - Робин Хобб"

– Ну и что ты предлагаешь?

Разговор все меньше нравился Брэшену. Финни имел долю в «Кануне», но владельцем его не являлся. Брэшен же совершенно не желал заниматься откровенным пиратством. Он успел уже нахлебаться этого в отрочестве. И решил, что с него хватит. Нет уж! Перепродавать награбленное – еще куда ни шло, но дальше – ни шагу. Может, он и перестал быть уважаемым старпомом с живого корабля «Проказница», каким был когда-то… Пускай он не был теперь и вторым помощником с промысловика «Жнец»… Но до пиратства он еще не опустился. Ни в коем случае!

– Я к тебе все время присматривался, – сказал Финни. – Ты точно родился в одном из старинных торговых семейств Удачного, так ведь? Младший сын или еще что-нибудь, я уж не знаю, но связи в Удачном у тебя есть точно. И ты запросто можешь ими воспользоваться, если захочешь. Мы могли бы отправиться туда, ты бы переговорил с кем надо, и мы продали бы отборный товар за те волшебные штучки, которые водятся у тамошнего купечества. Разные там поющие колокольчики, душистые драгоценности и все такое прочее, понимаешь?

– Не пойдет, – сказал Брэшен. И запоздало осознал, что выдал слишком прямой и грубый отказ. Следовало смягчить сказанное, что он немедля и сделал: – Мысль-то хорошая… Блестящая мысль, правду сказать. Вот только есть одна закавыка… – И в порыве правдолюбия, причиной коего был, вероятно, циндин, он вывалил Финни все как оно было: – Ты не ошибся, я в самом деле из старинной семьи. Но если считать семью кораблем, то я давно уже стал запутавшейся снастью, так что меня решительно и бесповоротно отрезали. Если я буду помирать от жажды у своего папаши под дверью, мне и стакана воды никто не подаст… Да что там, гори я заживо – мой старик даже на огонь не пописает. Вот какого они там обо мне мнения. Что уж говорить о торговой сделке, которую я мог бы для тебя организовать!

Финни расхохотался, и Брэшен, криво улыбаясь, засмеялся тоже. При этом какой-то частью сознания он изумлялся, что за нелегкая дернула его рассказывать о подобных вещах… да еще и подтрунивать над своим положением. «Все лучше, чем пьяные слезы», – решил он наконец. Вот Финни отсмеялся и, посерьезнев, отхлебнул пива из кружки, а Брэшен подумал: «Интересно, жив ли еще его отец? И где он остался?…» Быть может, у Финни имелась и своя семья. Жена да детишки. Быть может… Брэшен на самом деле почти ничего не знал о нем. Да и знать не хотел. Потому что так оно было лучше.

По большому счету, имейся у него хоть капля здравого смысла, ему следовало бы прямо сейчас – пока разговор не зашел слишком далеко – подняться из-за стола, сказать, что надо бы проверить работу команды, и откланяться, не рассказывая Финни больше ничего о себе и своем прошлом… Если бы да кабы!

Вместо этого он выплюнул размокшие остатки циндина в поганое ведро под столом и потянулся к коробочке. Финни наблюдал, ухмыляясь, как Брэшен отламывает себе кусочек.

– А что нам до твоего старика? – спросил он затем. – У тебя ж наверняка осталось полно друзей-приятелей, так ведь? Да и город небось знаешь, наслышан, кто там чем занимается. Хоть слухи какие, кто не брезгует краденое по дешевке толкнуть… В любом городе всяко найдется пара-тройка любителей горстку денежек потихоньку себе в кошелек ссыпать! Мы бы и заходили туда один-два раза в год… с наилучшим товаром, о котором наши обычные перекупщики и знать-то не будут. Отложим немножко, зато самое добротное, и сбагрим налево. И все шито-крыто!

Брэшен кивнул – не столько Финни, сколько собственным мыслям. Вот она, воровская честь. Финни собирался погреть руки за спиной у партнеров. И собирался без шума ввести Брэшена в дело, если Брэшен поможет ему в налаживании связей. Тьфу, низость какая… Неужели, наблюдая за ним день за днем, Финни решил, будто он на такое способен?

«А как долго я буду притворяться, будто действительно неспособен? И вообще, какой смысл?…»

– Подумаю, – сказал Брэшен капитану.

– Вот и отлично, – улыбнулся Финни удовлетворенно. – Ты уж подумай.

День клонился к вечеру…

Уинтроу сидел на корточках подле Кеннита. Дело происходило на баке.

– Снимайте его с одеяла, только осторожно, – велел он матросам, вынесшим капитана на палубу. – Он должен лежать прямо на досках… Чтобы между ним и диводревом по возможности ничего не было.

Неподалеку, скрестив на груди руки, стояла Этта. На ее лице не отражалось никаких чувств, и в сторону Проказницы она старательно не смотрела. Уинтроу, в свою очередь, старался не смотреть на пиратку. Заметил ли еще кто-нибудь, как она сжала кулаки и плотно стиснула зубы?… Этта изо всех сил сопротивлялась решению Уинтроу проводить операцию именно здесь. Она хотела, чтобы это болезненное и грязное дело совершилось за стенами каюты, подальше от посторонних глаз. Тогда Уинтроу привел ее сюда и показал на палубе кровавый отпечаток своей собственной пятерни. Он пообещал Этте; что Проказница поможет Кенниту одолеть боль, как помогала тогда, когда ему самому резали палец. И Этта в конце концов уступила.

В действительности ни Уинтроу, ни Проказница не были так уж уверены, сумеет ли она толком помочь. Но, поскольку лекарский сундучок так до сих пор и не нашелся, даже самая малость, которую она сумеет ради Кеннита сделать, придется более чем кстати…

Корабль стоял на якоре в безымянной бухточке какого-то острова, не фигурировавшего ни на одной карте. Уинтроу еще раз подходил к Брику с теми же двумя вопросами, что и ранее: найден ли лекарский сундучок и когда они могут прибыть в Бычье Устье. Ни тот, ни другой ответ особой радости не принесли. Лекарские принадлежности так и не отыскались. Что же до Бычьего Устья – Брик вообще не знал, как туда возвратиться в отсутствие Соркора и без водительства «Мариетты».

Это последнее известие очень разочаровало Уинтроу, но не слишком удивило его. В самом деле, временное командование «Проказницей» было для Брика колоссальным и неожиданным повышением. Всего несколько дней молодой пират был обыкновенным матросом. Он не владел искусством навигации и не умел читать карты. Поэтому он собирался найти спокойное место, бросить там якорь и ждать, пока их найдет Соркор на «Мариетте»… либо пока сам Кеннит не поправится в достаточной мере, чтобы вести корабль.

Когда Уинтроу, не слишком веря собственным ушам, спросил: «Так мы что, совершенно заблудились?» – Брик ответил: «Знать, где мы находимся, – это одно, а вот что касается безопасного курса куда-либо – это совсем другое». Сдержанный гнев, прозвучавший в голосе молодого моряка, заставил Уинтроу сейчас же прикусить язык. И еще он подумал, что в особенности бывшим рабам не следует знать, в какое положение они угодили. Уж очень хорошую возможность это предоставило бы Са'Адару для решительных действий!

Странствующий жрец даже и теперь маячил на краю небольшой толпы, собравшейся на носовой палубе. Помощи своей Са'Адар не предлагал, а Уинтроу не стал и просить о ней. Он знал: странствующие жрецы в своих путешествиях выступают чаще как судьи и мастера переговоров, а не как целители или ученые. Уинтроу же, относясь с величайшим почтением к мудрости жрецов этого ордена, вечно чувствовал себя не в своей тарелке, когда размышлял о праве одного человека судить других. И сейчас пристальное внимание Са'Адара не прибавляло ему ни спокойствия, ни уверенности в своих силах. Он чувствовал на себе взгляд жреца, и по коже пробегал мороз: он нутром знал, что этот человек считает его недостойным священнического звания. Са'Адар о чем-то тихо разговаривал с двоими «расписными», по обыкновению сопровождавшими его… Уинтроу попытался не думать о них, выкинув из головы мысли о близком присутствии Са'Адара. «Помогать не желаешь, так хоть не мешай. Не позволю тебе меня отвлекать!»