Читать книгу - "Волшебный корабль - Робин Хобб"

Итак, он дремал (или как там это называлось) на солнышке и выуживал из дырявых глубин памяти ощущения удовлетворения и тепла. И вот тихое поскребывание песка, облепившего корпус, мало-помалу сменилось для него иным, неуловимо похожим осязательным воспоминанием, название которому он никак не мог подобрать. Он, впрочем, не слишком-то и пытался. Спасибо и на том, что вновь переживаемый миг прошлого позволил ему на время почувствовать себя ухоженным, нежащимся в довольстве, и ему было тепло…

…Людские голоса, неожиданно зазвучавшие рядом, заставили его пробудиться.

— Так это он самый и есть? Прямо вот так тут и валялся? Не может быть! Все тридцать лет?…

Человек говорил с акцентом. Джамелиец, сонно подумал Совершенный[17]. И не откуда-нибудь, а из самой столицы — города Джамелии. Люди из южных провинций вечно глотают согласные на концах слов…

Откуда у него такие познания, теперь было и не вспомнить.

— Он самый, — отозвался второй голос. — Точно тебе говорю.

Этот человек был постарше.

— Не может быть, чтобы это тут тридцать лет пролежало, — снова заговорил молодой. — Корабль, вытащенный на берег и просто так брошенный, черви давным-давно в решето превратили бы. А остатки ракушками бы обросли!

— Твоя правда, Мингслей, — усмехнулся второй. — Только диводрево не гниет. И ракушками не обрастает. И никакой червяк его не берет. Это, кстати, одна из причин, по которой живые корабли так желанны для мореплавателей и стоят так дорого. Они служат поколениям и поколениям, а починки, в отличие от обычных, не требуют почти никакой. Да и в море умеют о себе позаботиться. Увидит такой кораблик, что на пути мель или скала, — и сам покричит рулевому. Некоторые даже с парусами управляться умеют… А какое другое судно? Разве предупредит тебя, что в трюме что-то сдвинулось или что его просто перегрузили и может дойти до беды? Не-ет, корабль, сработанный из диводрева, — это сущее чудо. Какой еще способен…

— Ясно. Я понял. Может, теперь объяснишь мне, с какой стати этакое чудо выволокли на берег и бросили?

В молодом голосе звучало явственное недоверие. Слушать своего старшего спутника развесив уши Мингслей определенно не собирался.

Совершенный очень хорошо представил себе, как этот старший пожимает плечами…

— Да ты же сам знаешь, до чего суеверный народ моряки. А у этого корабля была худая слава, уж так оно получилось. Худая до невозможности… Ладно, расскажу все без утайки, ведь если не я, так другие люди передадут. Его хоть и зовут «Совершенным», а угробил он кучу народу. В том числе и владельца своего, и хозяйского сына…

— Вот, значит, как, — призадумался Мингслей. — Ну, в любом случае, если даже я и куплю эту развалину, то в море на ней не пойду. И платить, как за настоящий корабль, не собираюсь… Честно признаться, я его хочу купить ради дерева. Уж больно много всякого разного болтают про диводрево. И не только про то, что-де корабли, сработанные из него, через некоторое время оживают и принимаются шевелиться и говорить. Это-то я и сам видел — в гавани. Ну, не то чтобы новоприбывшему вроде меня так уж обрадовались у Северной стены, где швартуются живые корабли, но как они разговаривают и двигаются — я видел. И сдается мне, что, раз уж здоровенное носовое изваяние на это способно, почему бы не проделать то же самое с маленьким резным изображением, а? Как по-твоему, сколько отвалили бы в Джамелии за такую диковину? Шевелящееся изображение, наделенное речью?…

— Понятия не имею, — замялся тот, что постарше.

— Конечно, не имеешь, — насмешливо фыркнул молодой. — Тебе такое и в голову-то не приходило, ведь так? Короче, давай выкладывай начистоту: почему этого до сих пор никто не сделал?

— Не знаю.

Ответ был слишком поспешным для правдивого или хотя бы правдоподобного.

— Так-так, — Мингслей был по-прежнему полон сомнений и подозрений. — Сколько времени на Проклятых Берегах существует Удачный — и ни одна живая душа не додумалась продавать диводрево кому-либо, кроме его обитателей. Причем токмо и единственно в виде живых кораблей… Так в чем же тут подвох? Что, кусок диводрева должен быть непременно большим, чтобы благополучно ожить — размером с корабль? Или его в соленой воде непременно надо вымачивать? Ну?…

— Ну… это… просто… просто никогда такого не делали, и все тут. Удачный, чтобы ты знал, — вообще довольно странное место, Мингслей. У нас тут свои традиции, свои всякие сказки-побасенки, ну и суеверий разных хватает. Когда пращуры наши ушли из Джамелии и попробовали осесть на Проклятых Берегах, многие из них… как бы это выразиться… пустились в такое рискованное предприятие единственно потому, что у них выбора-то особого не имелось. Одни с законом в неладах оказались, другие покрыли тяжким позором фамильные имена, а третьи самому сатрапу в немилость попали. Такие вот дела. Что-то вроде ссылки, понимай. Им ведь при отбытии так и сказали: кто выживет — получит по двести мер земли на семью и полную амнистию относительно прошлых делишек. А еще нам сатрап тогдашний клятвенно обещал, что в дела новых поселенцев вмешиваться не будет. И что сможем мы единолично торговать всякой всячиной, которую тут обнаружим. Ну а уж в благодарность за подобные милости пращуры сами выделили сатрапу во всех своих доходах половинную долю. И много-много лет все так честь честью и шло…

— А теперь — амба, — издевательски хохотнул Мингслей. — Да разве мог такой договор хоть сколько-нибудь продержаться? Сатрапы, они тоже ведь люди. А нынешний, Касго, видать, заглянул в свои сундуки и нашел, что деньжат там маловато для того веселого образа жизни, к которому он попривык, дожидаясь, пока батюшка приберется. Калсидийские травы, дарующие наслаждение, — они ведь не дешевенькие. К тому же привыкают к ним быстро, а раз привыкнув, на более слабые снадобья уже и смотреть не хотят. Вот он и решил продать право на торговлю в Удачном и вообще на Проклятых Берегах. Кому? А мне. И моим друзьям. Что ж, мы купили. И прибыли сюда. А здесь, я смотрю, нас не очень-то ласково принимают. Вы тут себя так ведете, словно мы последнюю корку хлеба у вас решили отнять. Хотя всем давно пора бы понять — чем оживленней делается торговля, тем она прибыльней! Да что далеко ходить? Вот валяется здесь этот корабль. Никому совершенно не нужный. По крайней мере, ты так утверждаешь. И вот я его желаю купить. Хочу живые деньги заплатить владельцу, кто бы он ни был. Да и ты внакладе не останешься, как посредник. А я получу здоровый кусок диводрева. Всем выгодно? Так в чем же загвоздка?

Мингслей умолк. Совершенный прислушивался к затянувшейся тишине.

— Хотя на самом деле я начинаю разочаровываться, — недовольно проговорил Мингслей. — Ты же хвастался, что корабль вроде давным-давно оживший. Я-то надеялся, что он с нами поговорит… Ты забыл предупредить меня, как славно над ним поиздевались. Может, это его и вовсе убило?