Читать книгу - "Чужое счастье. Мой чужой монстр - Валентина Савенко"

— А у русалок… энерийцев и людей по-другому? Они лечат не магией? — Успокоившись и приободрившись моими стараниями, Марина с любопытством смотрела на меня, ожидая пояснений.

— Энерийцы — магией воды. Люди — нет. Их дар иной. У людей нет магии. Поэтому боги одарили их божественной искрой. Она позволяет использовать мыслеречь и исцелять.

— Исцелять могут не все? — что-то сосредоточенно обдумывая, уточнила Марина.

— Да. Как и использовать мыслеречь.

«Почему же я тогда тебя слышу?» — прочел я по губам девушки, сосредоточенно разглядывающей отражение фонаря в воде.

— Возможно, в вашем мире у людей тоже есть божественная искра, но она по какой-то причине не активна, — предположил я.

— Вряд ли. Она бы атрофировалась… исчезла. Или стала рудиментом… мм… если орган не используется, он уменьшается, превращается в бесполезный отросток…

— Я понял, — прервал череду объяснений и сказал прописную истину, известную всем в моем мире: — Божественная искра — не орган. Она может спать и пробудится в определенных обстоятельствах. Перенос в этот мир… — Отвратительный пример, Марина в первую нашу встречу меня не понимала. — То, что ты приняла жемчужину. — Уже лучше. — Насколько помню, пара случаев у нас была: у людей после избрания просыпалась способность к мыслеречи, попутно они начинали говорить на всеобщем языке, хотя до этого знали только родное наречие со своих островов.

— А я думала, мне дельфин помог, — хмыкнула Марина. — Хотя, наверное, так и есть. Лир?.. — Хитрый взгляд искоса. — А можно на него посмотреть? На дельфина вашего рода?

Магическое создание — не мальчишка на побегушках, но отказать смуглянке я не смог. Прикрыв глаза, послал зов.

Марина

Не ожидала, что Лир согласится позвать хранителя. Думала, я достала его своими вопросами, ан нет. Могу ошибиться, но, кажется, иераклионцу нравится со мной возиться, объяснять простые для него вещи. Его забавляла моя реакция. Ну и пусть. Не то у меня положение, чтобы обижаться. Окажись я на его месте, мне бы тоже было интересно наблюдать за тем, как взрослый человек изучает то, к чему я привыкла и по большей части перестала замечать.

Вспыхнувшее в воде серебро заставило меня закусить губу от нетерпения. Магическое чудо словно уловило мое настроение и появилось в густом чернильном облаке, расцвеченном лиловыми искрами и фиолетовым туманом. Немного покружив в воде в облике серебристого, сияющего фантома, дельфин обрел вполне реальные очертания и высунул голову из воды.

Гладкая белая шкура слегка отливала ртутью в свете фонаря, розовые умные глаза вопросительно смотрели на меня. В этот раз хранитель принял облик взрослого дельфина.

— Ну и зачем ты устроил мне представление с попавшим в беду детенышем? — склонившись к вытянутому рылу, прошептала я.

Дельфин бодро защелкал в ответ, неожиданно крутанулся на месте, обдав меня брызгами.

Кажется, хранитель устроил мне проверку. Наверное, не был уверен, что иномирянка подойдет его подопечному — уловила я настрой магического существа. Он вообще считал плохой идеей то, что его забросили в другой мир за мной. Раньше считал, сейчас я ему нравилась.

— Лир? Это нормально? Я его понимаю. — Я удивленно покосилась на иераклионца. Конечно, я работала в дельфинарии и прекрасно улавливала настроение животных, как шутили коллеги, знала их язык, но сейчас я буквально понимала хранителя. Звуки, телодвижения, по которым привыкла ориентироваться, дополняла теплая волна настроения.

Лир нахмурился, пару минут они с хранителем гипнотизировали друг друга. Потом от хранителя пошло, что он очень рад мне. Приглашая поиграть, дельфин отплыл спиной назад, хлопая плавниками. Точно так же делали Зевс и Афродита!

— Лир?

— Избранники редко понимают хранителей. В основном они почти с ними не встречаются. Кроме ситуаций, когда им требуется помощь.

— Насколько редко встречаются такие, как я?

Возможная исключительность напрягала. Ну, не отношусь я к тем фантазеркам, которые мечтают получить сверхспособности, одной левой укладывать злодеев и купаться во всеобщем обожании. Я реалистка. Все, что отличается от нормы, вызывает опасения, а иногда и агрессию.

— Где-то один из десяти.

Нормально.

— Ай! — Я прикрыла лицо руками, защищаясь от брызг, — дельфину надоело меня ждать, и он шлепнул хвостом по воде, окатив нас с Лиром.

— Хулиган! — рассмеялась я, вытирая соленые капли.

И тут же озадачилась новым вопросом: хранитель — магическое существо, но волну послал вполне материально. Лир — тоже магическое существо, но прозрачным фантомом не становится.

Я понимаю, что ничего не понимаю.

Повторила все иераклионцу, пытающемуся призвать хранителя к порядку. Дельфин разыгрался и решил стащить его за штанину в воду.

Лир объяснял долго и обстоятельно. Старался упростить, но помогало это мало. Я внимательно слушала и подбирала ассоциации из своего мира. Ближе всего хранители, в моем понимании, находились к тотемным духам индейцев. По сути, они являлись чистой магией, наделенной разумом и способностью временно приобретать материальное воплощение. Естественным состоянием для них было фантомное, серебристо-сияющее.

— А почему он белый? — показала на вставшего в воде «свечкой» хранителя. — У вас же род Черного дельфина?

— Хранители все белые, — последовал лаконичный ответ. — Что-то еще?

Лир явно прикидывал, как отправить меня спать. Забота была приятной, но я чувствовала себе вполне сносно. Чудо-лечение «спрута» помогло. И я собиралась по максимуму использовать время, чтобы выяснить как можно больше о новом мире.

— А вы тоже умеете становиться прозрачными… фантомными?

До сих пор в голове не укладывалось, что сидящий рядом иераклионец — сгусток живой магии. Мозг отказывался принимать этот факт и упрямо воспринимал его как обычного, хоть и немного странного, мужчину.

— Нет, не можем. Мы так же материальны, как и вы.

— А как же ты тогда перенесся по линии чар?

— Это врожденная способность иераклионцев. Но мы ей нечасто пользуемся… процесс весьма неприятен.

— Извини, — виновато опустила глаза. Не выплыви я за сесты, Лиру не пришлось бы переноситься.

Лир лишь равнодушно пожал плечами.

Мне стало совсем паршиво — именно за таким подчеркнутым равнодушием скрываются вещи малоприятные. Лир попросту не мог признаться, что ему было больно и страшно. На будущее — постараться больше не влипать в неприятности по собственной глупости. По крайней мере, когда рядом мужчины теперь уже, наверное, моего рода.

Что касается хранителя. Он боли не чувствует. Но и спасает только в случае смертельной опасности. Если, конечно, не занят с другим членом рода.