Читать книгу - "Близнец тряпичной куклы - Линн Флевеллинг"

Воспоминания о неприятностях в день рождения никуда не делись, но — как это было и с ненужным мешочком с шариками, пылившимся в глубине гардероба, — Тобин предпочитал их не касаться. Другие подарки, полученные им, сделали его счастливым на целый год.

Под руководством Фарина он учился фехтованию и стрельбе из лука во дворе перед казармой и каждый день ездил на Гози. Теперь мальчик не бросал жадных взглядов на дорогу, ведущую в Алестун, а немногие торговцы, встречавшиеся ему на горных тропах, почтительно кланялись. Никто не указывал на него пальцем, никто не посмеивался у него за спиной.

Вспоминая удовольствие, с которым он лепил восковую лошадку в храме, Тобин часто выпрашивал у поварихи огарки свечей, и скоро подоконник его спальни заполнился маленькими желтыми фигурками зверей и птиц. Нари и Риус хвалили мальчика, но только Фарин догадался привезти ему большие куски чистого воска, чтобы можно было лепить более крупные поделки. Тобин ужасно обрадовался и из первого же слепил лошадку в подарок капитану.

На следующий день рождения, когда Тобину исполнилось восемь лет, они снова отправились в город, и на этот раз мальчик старательно держался так, как подобает молодому воину. В храме он принес в жертву замечательную фигурку коня, и никто уже не хихикал у него за спиной, когда в подарок себе он выбрал охотничий нож.

Прошло еще немного времени, и Риус решил, что Тобину пора учиться грамоте.

Сначала уроки Тобину очень нравились, но главным образом потому, что во время них можно было сидеть в комнате отца. Здесь приятно пахло кожей, а на стенах висели карты и замечательные кинжалы.

— Ни один скаланский вельможа не должен зависеть от писцов, — объяснял Тобину отец, раскладывая на маленьком столе у окна листы пергамента. Он заточил гусиное перо и показал Тобину. — Это тоже оружие, сын мой, и некоторым людям известно, как пользоваться им с таким же успехом, как мечом или кинжалом.

Тобин не понимал, что имеет в виду Риус, но, как всегда, ему хотелось угодить отцу. Впрочем, тут ему не повезло: как он ни старался, уловить связь между черными закорючками на странице и звуками не удавалось. Более того: его пальцы, такие ловкие при лепке фигурок из воска или из глины, никак не справлялись с непослушным пером. Оно сажало кляксы, оно уезжало в сторону, оно цеплялось за пергамент и разбрызгивало чернила во все стороны. Прямые линии у Тобина извивались, как змеи в траве, кружочки получались слишком большими, а буквы заваливались на бок или переворачивались вверх ногами. Риус проявлял терпение, а вот самому Тобину его не хватало. День за днем мальчик сражался с пером и пергаментом, пока наконец бесконечные неудачи не кончались слезами.

— Может быть, стоит отложить обучение, — наконец сдался Риус.

Той ночью Тобину приснилось, что он сжег все перья в доме — на случай, если отец передумает.

К счастью, подобных же трудностей при обучении фехтованию не встретилось. Фарин сдержал обещание: каждый раз, когда он бывал в замке, они с Тобином продолжали тренировки во дворе перед казармой или в большом зале. При помощи деревянных мечей и щитов Фарин учил мальчика приемам нападения и защиты. Тобин вкладывал все силы в овладение боевым искусством, не забывая о клятве, которую дал богам и своему отцу: стать великим воином.

Сдержать клятву было нетрудно: Тобин обожал все, что было связано с оружием и умением им пользоваться. Когда он был еще совсем мал, Нари часто приводила его смотреть на учебные схватки солдат князя. Теперь они собирались, чтобы следить за тренировками Тобина: высовывались из окон казармы или рассаживались на ящиках и бревнах вдоль стены здания. Они не скупились на советы, шутили, показывали мальчику собственные приемы и уловки. Скоро у Тобина не было отбоя от учителей. Фарин иногда выбирал ему в противники левшей — Маниеса или Аладара, чтобы мальчик понял, насколько отличается схватка с человеком, который держит оружие с той же стороны, что и он сам. Тобин, конечно, был еще слишком мал, чтобы сражаться с ними по-настоящему, но они отрабатывали с ним приемы и показывали все, что могли. Кони, лучник, самый молодой и щуплый из солдат, больше всего подходил по росту для тренировок с Тобином. Они подружились еще и потому, что оба любили мастерить: Тобин делал для Кони восковых зверюшек, а тот научил мальчика оперять стрелы и вырезать из дерева свистки.

Когда Тобин заканчивал положенные тренировки, солдаты охотно стреляли с ним вместе в цель или рассказывали ему о битвах с пленимарцами, в которых им приходилось участвовать. В этих рассказах главным героем всегда оказывался отец Тобина: он всегда был впереди, всегда показывал чудеса храбрости. Фарин тоже получал свою долю похвал: он неизменно сражался рядом с Риусом.

— Ты всегда был вместе с отцом? — однажды спросил мальчик Фарина, когда они отдыхали в перерыве между уроками. Накануне выпал снег, подморозило, и борода Фарина побелела, покрывшись инеем от дыхания.

— Всю свою жизнь, — кивнул воин. — Мой отец был одним из вассалов твоего деда. Я оказался третьим его сыном и родился в тот же год, что и твой отец. Мы росли вместе, почти как братья.

— Значит, ты почти мой дядя? — обрадовался Тобин.

Фарин взъерошил ему волосы.

— Почти, мой принц. Когда я подрос, меня сделали оруженосцем, а потом Риус посвятил меня в рыцари и дал мне земли в Хокхэвене. Мы с ним никогда еще не расставались во время битвы.

Тобин обдумал услышанное, потом спросил: