Читать книгу - "Дорога - Генри Лайон Олди"

Йон, до того сосредоточенно листавший рекламный проспект концерна «Дионис», поднял голову.

– Попробуем, – безучастно сказал он.

* * *

Сначала у них ничего не получалось. Йон и Чарли спорили до хрипоты, доказывая каждый свое, а дело не двигалось. Примирил их Бенни. Однажды вечером он, никого не предупредив, заявился к Орфи. Его появление пришлось на самый разгар спора. Бенни уселся в кресло, внимательно слушал вопли коллег и изредка подбрасывал в образовывавшиеся паузы какие-то малозначительные детали. И спор незаметно улегся сам собой. С тех пор Бенни неизменно сидел в кресле, все время поправляя сползавшие с носа очки.

Через две недели Йон снял со своего счета последние деньги, чтобы оплатить аренду зала и афиши.

* * *

Народу набралось немного. Видимо, плохая реклама сделала свое дело.

Когда все пятеро рассаживались по местам, в зале послышались жидкие хлопки, но и те скоро смолкли. Чарли взял пробный аккорд, Бенни выбил предстартовую дробь, и концерт начался.

Йон играл правильно, но без особого вдохновения. У него в голове уже начал созревать план. Пусть группа пока играет песни Чарли – они дают кассу, а тем временем…

…Что-то разладилось в звучании ансамбля. Слушатели еще ничего не заметили, но ухо Орфи сразу уловило возникший диссонанс. Через секунду он понял, в чем дело – Бенни стучал в несколько ином ритме, и все лихорадочно пытались к нему приспособиться. Через несколько мгновений характер музыки кардинально изменился. Ритм захлебывался, в нем появилась пульсирующая нервозность. Нику приходилось выжимать из своего баса все, на что тот был способен, и Йон боролся с ускользающей из пальцев темой, пока она не оборвалась, оставив вместо себя дрожащие руки и соленый привкус на губах.

На них обрушились аплодисменты. Никогда не слышали они ничего подобного, и сил не оставалось даже на радость.

– Завтра будет аншлаг, – шепнул Чарли, стараясь, чтобы его не услыхали в зале.

Зал не вслушивался. Зал хлопал.

* * *

Когда публика разошлась, Йон прижал бедного Бенни к колонке.

– Ты хоть запомнил, что ты там настучал? – у Орфи задергалось левое веко, и выглядел он в эту минуту весьма устрашающе.

– А что? – испуганно прохрипел полузадушенный Бенни.

– Как что?! Зал на ушах стоял, гений ты наш непьющий! Ты что, не видел?…

– Не видел, – честно признался Бенни. – Я очки разбил. Палочкой.

Позади Орфи раздался сухой стук. Это Тьюз уронил футляр с флейтой.

– Я очень разволновался, когда очки разбил, – виновато сказал Бенни. – Ну, и… зачастил немного. Извините, ребята…

* * *

– Хотите сделать покупку, сэр?!

– Да, – сказал Йон, выписывая чек. – Полный концертный комплект «Дионис». Плюс инструменты по списку. Последняя модель.

И показал язык обалдевшему продавцу.

* * *

Следующие репетиции выглядели сказкой. Аппаратуру достаточно было расставить, и после пятиминутного гудения и мигания индикаторов все приходило в полную готовность. Учитывалась влажность зала, резонанс покрытия стен, выпуклость потолка, частотные характеристики каждого инструмента, расстояние от сцены до любого ряда кресел… Инструменты отзывались на легчайшее прикосновение, в их память закладывались физиологические параметры исполнителей, так что звучание менялось одновременно с сердцебиением музыканта или от учащенного дыхания вокалиста. Йон не мог оторваться от клавиш, Чарли поглаживал гитару, как любимую женщину, Бенни и Ник готовы были плакать от счастья – и лишь Тьюз ходил мрачный и категорически отказывался бросить свою старенькую флейту. Но его пессимизм не мог повлиять на эйфорию остальных.

– Хвала Дионису, – сказал однажды Йон, распечатывая очередное официальное приглашение. – Что ты там пророчествовал, Чарли? С тебя выпивка!

– Альберт-Холл? – потрясенно спросил Берком.

– Он, родимый, – улыбаясь, кивнул Орфи, и Чарли прошелся по сцене колесом, выкидывая умопомрачительные коленца. Под конец он упал на колени перед блоком усиления и молитвенно простер руки к курчавому юноше в пятнистой шкуре.

– Эвоэ, Дионис! – возопил Чарли в экстазе. – Да возляжет рука твоя на бедных музыкантов!

– Богатых музыкантов, – хихикнул Бенни, поправляя очки.

– И на остроумного Бенни, – рассмеялся Орфи, – хотя он и оскорбляет тебя, о Дионис, бог вина, оскорбляет самим своим непьющим существованием!…

И ударил по клавишам. Ликующий аккорд вспыхнул в полутемном зале, но угрюмый Тьюз вплел в него придыхание флейты, и нечто дикое, необузданное пронеслось между притихшими музыкантами.

– Не шути с богами, Орфи, – серьезно сказал Тьюз. – Они любят шутить последними…

Концертный стереокомплекс подмигнул всеми своими индикаторами.

* * *

– Леди и джентльмены, – микрофон услужливо качнулся к губам Орфи, – сегодня мы даем необычный концерт. Сегодня будет впервые исполнена моя симфония под названием «Эвридика». Прошу тишины.

Йон сел за инструмент и едва успел удивиться сегодняшней публике. В зале почти одни женщины. Старые и молодые, красивые и уродливые, стройные и полные – всякие… Запах косметики, блеск украшений, шуршание одежды – все это создавало атмосферу некоторой экзальтированности, истеричности. Ничего не поделаешь, поклонницы – бич любой мужской группы…

Потом он опустил руки на клавиши, и осталась одна музыка.

На табло органа деловито вспыхнули параметры его сегодняшнего состояния: частота пульса, кровяное давление, температура, чуть увеличенная печень, содержание адреналина…

Орган настраивался. На него и на зал.

Те же данные замелькали и на остальных табло. Чарли, Ник, Бенни, Тьюз… Плюс состояние зала. Нервозность и ожидание.

Тишина перестала быть тишиной и стала звуком. Она нарастала, проникая в каждую трещину, каждую щель, заполняя пустоты; и в апогее к ней присоединился пульс ударных и ритм-гитары. Серебряный звон тающих сосулек, свист осеннего ветра и шаги одинокого прохожего на пустынной ночной улице, детский смех и печаль утраты, ласковый шепот влюбленных и вой падающей бомбы, и печальная мелодия вечно скитающихся странников… В этой музыке было все. Только флейта Тьюза почему-то молчала.

Ритм изменился. В пульсе появилась тревожная нотка, озабоченность; и некая болезненность, фанатичная одержимость возникла в поступи симфонии. У себя за спиной Йон услышал сдавленный возглас и, обернувшись, увидел белого, как мел, Бенни с поднятыми руками. Сначала Орфи не понял, но спустя мгновение, до него дошло: ударный синт стучал сам по себе, без участия человека! Руки Бенни не касались панели управления, но ритм не исчез. Более того, он усилился, вырос – и зал встревоженно зашевелился, с галерки слетели резкие визгливые выкрики, партер застонал. Напряжение сгустилось в испуганном Альберт-Холле.