Читать книгу - "Вернуться в осень - Павел Стретович"

– Ваша дочь. Милия. Прекрасная и застенчивая девушка. Только очень бледная и грустная. Я не хочу спрашивать – что за болезнь. Простите меня, Габ, я не знал. Для меня лучше, если вы возьмете это обратно.

Он нагнулся и сунул в руку отцу мешочек с брахмами. Хозяин отрицательно покачал головой:

– Нет, Серый Ант, я уже получил…

– Счастливо. – Сергей пришпорил коня. Нетерпеливо переминающийся вороной радостно рванул по улице.

– Эй! Ну дурень. – Габ немного пробежал следом, но, запыхавшись, остановился. Поднял руку и, сокрушенно посмотрев на мешочек, тихо сказал:

– Надо же, горец… Рассказывай сказки. Ты лорд, парень, дворянин. Я сразу догадался. Только безденежный. Сейчас встречаются такие…

…Вороной мчал во всю прыть, дав волю застоявшимся ногам. Сергей не сдерживал его – молодая кровь скакуна играла и просила ветра в ушах. Наодок промелькнул быстрой картинкой, и по обеим сторонам дороги потянулась зелень густого леса.

«Милия, – думал он, сидя в седле. – Хорошая, застенчивая девушка. И Габ. Добрый и честный. У каждого человека свое горе. М-мда. И как по-разному люди переносят сваливающиеся на них несчастья. Кто-то становится добрей и милосердней к другим, как Габ, например. Кто-то ожесточается и наполняется злобой, раздражением и ропотом на весь мир. За что? За то, что я такой хороший? Стоп!»

Сергей потянул за поводья, умеривая прыть набравшего скорость Мрака. Вороной недовольно всхрапнул, переходя с карьера на рысь. «А я? Разве я не так же? Разве я не ожесточился на весь мир, когда погибли Лена и дети? Разве я не закрылся в своей скорлупе, отгораживаясь и считая себя самым обделенным? Разве я тогда захотел бы увидеть чью-нибудь чужую боль? И вообще кто может дать право судить – у кого беда большая, а у кого меньшая? Разве можно заглянуть в души людей? Правильно говорил Олег – лучше больше смотреть за собой, чем на недостатки других…»

Сергей снова тронул поводья – неугомонный вороной опять намеревался войти в «форсаж». «Я ожесточился? Да. Я стал эгоистичнее и злее? Не знаю. Наверное. Может быть. Я мало задумывался над этим. Но разве можно по-другому? Разве можно улыбаться, когда у тебя погибли близкие? Никто тебя и не заставляет улыбаться, – ответил он самому себе. – Но и замыкаться, ожесточаясь против окружающих, тоже. Смог бы я так?»

Сергей вздохнул. Как, оказывается, трудно жить. Правильно жить.

По сторонам тянулись стройные сосны густого хвойного леса. Слева ушли назад поросшие склоны горы Мадубы. Сейчас должна быть развилка – на Шаридан налево. «Надо будет как-то обустраиваться, – думал Сергей. – Лучше всего по совету Харона куда-нибудь устроиться работать. Надо будет чем-то жить». С коммерческими целями в Рох идти совсем не хотелось. С любыми целями в Рох не хотелось – нигде больше не было такого тяжелого, угнетающего состояния. Но с коммерческими – это вообще непредсказуемо. Да, он прошел Рох. Харон научил его. Он многому научил Сергея. Например – понятию о чистоте желания. Трудно придумать что-нибудь более худшее, чем прийти в Рох с какими-нибудь своими, меркантильными целями. Рох просто обожал таких – тогда со всех сторон сбегались радостно клацающие клешнями и челюстями-жвалами твари. Именно поэтому у избранников ордена подобному предшествовали длительная подготовка и концентрация.

Сквозь перестук копыт вороного донеслось всхрапывание другой лошади. Сергей поднял голову – впереди показалась развилка, и на ней стояли люди. В одинаковых доспехах стражников, с боевыми топорами. Они тихо переговаривались, наблюдая за приближающимся всадником. Рядом у деревьев встряхивали гривами привязанные лошади. У Сергея почему-то неприятно засосало под ложечкой.

Один из воинов сделал два шага навстречу и поднял руку вверх. Сергей остановился. Один из них принялся отвязывать лошадей, остальные умело окружили полукольцом.

– У вас есть грамота или какие другие документы?

Так. Начинаются проблемы. Слишком быстро…

– А в чем дело? Я что-то нарушил?

Прозрачные светлые глаза молодого воина, казалось, надсмехались, одновременно осматривая Сергея с головы до ног.

– Нам нужен человек, возможно, воин, назвавшийся горцем. Он останавливался на постоялом дворе.

Кто? Неужели Габ? Вряд ли. Скорее кто-то из тех трех посетителей, недаром любопытная физиономия одного из них ему так не понравилась. Что будем делать? Отрицать явно бессмысленно – они ждали именно его.

– Это я. И что?

Справа донесся множественный перестук копыт – светлоглазый скосил глаза. Сергей повернулся – к развилке по другой дороге подъезжали еще несколько человек, по виду – воинов, хоть и без доспехов. Что-то многовато для задержания горца, пусть даже и необычного.

Светлоглазый нахмурился:

– Очень хорошо. С тобой желает побеседовать барон Махаом. Будет лучше, если ты пока отдашь свой карабин.

Подъехавшие остановились. Почему-то не сзади, а чуть в стороне. Похоже, они все-таки не из группы задержания. Наверное, уловили напряжение в воздухе и остановились из-за любопытства. Ссоры всегда привлекают зрителей…

– Меня в чем-то обвиняют? Я преступил закон?

Ему совсем не улыбалось вытаскивать свой меч и пробовать свои возможности и таланты в схватке сразу с несколькими, наверняка умелыми воинами. Тем более проливать кровь. Да еще эти в стороне. Заведомо проигрышное дело, да и не так представлял он свой путь здесь.

– Все вопросы ты сможешь задать барону. И давай спокойно, чтобы нам не применять силу.

Они явно не хотели конфликта. Неужели такое уважение к нему?

– Капрал, в чем дело? Чем этот парень обидел вашего барона?

Сергей удивленно повернул голову. Вот это да! Вот в чем причина заминки! Их было человек пять или шесть, и они вызывали уважение. Не только по клинкам и по пристегнутым к седлам арбалетам, но и по спокойным обветренным лицам, по манере держаться в седле и в разговоре, крепким умелым рукам и даже по смешливому прищуру много видевших глаз было понятно – перед ними опытные, видавшие разные виды воины.

Светлоглазый недовольно поморщился:

– Ехали бы тихо своей дорогой… Это касается не вас.

– А ты сойди на милость, просвети неразумных. А то я не смогу спать спокойно.

Они подъехали ближе и окружили широким полукольцом Сергея и стражников. Двое с краю, заметил он, профессионально примерили и отметили стража у лошадей.

Вот это да. Они явно шли на конфликт. Это же настоящая помощь. Да, он действительно очень многого не знал об этом мире. Чем он умудрился вызвать их симпатию?

Сергей, бывший в Шеоле всего второй день, не понимал того, что было очевидно любому другому. Брань, похожая на веками продолжавшийся диалог между «волком и псом». Случайно подъехавшие оказались наемниками, а у ратного свободного воинства всегда были крайне напряженные отношения со стражей поместных дворян. Если таковые могли содержать стражу. Это обусловливалось великим множеством причин – в первую очередь, конечно, спесью и наглостью самих латников стражи, привыкших к подобострастию простых крестьян. И ярко выраженной независимостью «рыцарей свободного меча», которые никогда не упускали возможности поставить зарвавшихся властолюбцев на место. Удача улыбнулась Сергею, ему просто повезло.