Читать книгу - "Две половины победы - Олег Бондарев"

– Чем обязан столь высокому визиту? – Квенир поудобней устроился в кресле, сложив руки на животе. – Явно ведь не добрососедским отношениям.

– Да уж, отношения у нас с вами несколько отличаются от таковых, – согласился Алисандр. – Речь пойдет о Доме ал Ролинхас. Вы слышали, что произошло?

– Да, конечно, – кивнул Квенир. – Редкая, неожиданная трагедия…

– Согласен, я уже выразил соболезнования от лица Дома ал Ниненс. Полагаю, вы поступили аналогично?

Квенир кивнул.

– Но вы не можете не понимать, эта трагедия, помимо всего прочего, означает для нас, что Дом ал Ролинхас выходит из политической игры. В ближайшее время его представители вряд ли смогут повлиять на кого-то из высшего света. Не редкая ли удача?

– Вы меня поражаете, Алисандр, – покачал головой глава Дома ал Онн. – Можно ли быть насколько расчетливым и жестоким? Ведь погибли люди…

– Не жестоким, Квенир. Но, да – расчетливым. Точнее, дальновидным. Ибо чувства вроде скорби и сожаления вскоре забудутся, а Верония останется. И влиятельность в столице – весьма ценная штука. Попрошу заметить – я никогда не позволял себе грязных игр. А вот тот же ал Ролинхас такие действия считал вполне нормальными. Если бы подобное – не дай бог, конечно, – произошло у меня или у вас в Доме, он бы постарался извлечь из этой ситуации выгоду. Он был жесток и властолюбив, и потому я не испытываю ни капли сочувствия к этому человеку.

– Может быть, вы и правы. Но тогда позвольте полюбопытствовать – каковы же ваши планы? Зачем вам понадобилось повидаться со мной именно сегодня?

– Не переживайте, уважаемый Квенир – от вас мне не нужно ровным счетом ничего. Я просто желал убедиться, что вы не измените себе. Сейчас нам нужно немного выждать. Совсем немного. Может быть, неделю, а может, месяц. И уже потом мы, пожалуй, должны будем навестить Маквала. На мой взгляд, напомнить королю, что он и вся Верония многим обязаны нам, будет совершенно нелишним.

Висельники дядюшки Джо

Темнота…

И вдруг – яркая вспышка!

Миг – и я уже сидел, отчаянно протирая слезящиеся глаза.

Мы прибыли в Кортил через два дня после того, как получили записку от дядюшки. За эти два дня я, не без помощи Коршуна, разработал план наших действий в Синей столице. Всё было просчитано до мелочей – вплоть до секунд. Мы даже с Литолайн успели немного подружиться за эти два дня – ну, по крайней мере в веревках, кляпе и тем более в подчиняющем порошке нужды больше не возникало. Девушка скакала рядом, порой мы перебрасывались парой фраз… Похоже, она поняла, что ценнее сейчас не свобода, а жизнь.

Я не уставал ею любоваться: грациозная, ладно сложенная, одно слово – ангел! В груди возникло странное ноющее чувство… Я боялся признаться, что это чувство – любовь, но…

Но что может сделать человек, которого поразила стрела Амура?

Любовь не вырезать кинжалом, не выжать силой, разлюбить не заставят и под пыткой. Любовь может пройти – со временем, когда-то, через много-много лет, – но это уйдет ненастоящая любовь, мимолетная симпатия, перетекшая с годами в банальную привязанность. Настоящая любовь будет жить, пока жив человек, который любит.

К сожалению, вместе с любовью возник и страх: ведь я уже не тот, прежний Герберт, красавец и щеголь. Лишь жалкая его тень, урод, сбежавший из плена Радуги; некто Лис, висельник и ублюдок.

Я не нужен ей, как не нужен только-только распустившемуся цветку губящий нож садовника.

И сейчас, спящая, она была так прекрасна, что я с трудом оторвал взгляд…

…и замер, глядя на пустое место в углу.

Вещей Альберта там не было. Только клочок бумаги, на котором восседал жирный паук – единственный хозяин этого полуразрушенного здания.

Я схватил листок, не обращая внимания на молчаливый протест восьмилапого, и сразу узнал почерк Коршуна:

«Лис, дружище,

Есть только один способ проверить наши догадки.

План отменяется.

Прощай.

Коршун.

P.S. Ты же знаешь, я никогда не умел писать письма!»

Я смял клочок бумаги и швырнул его обратно в угол, едва не зацепив достопамятного паука.

Альберт, братец, что же ты удумал?..

Неожиданная догадка заставила меня метнуться к окну…

…чтобы увидеть дядюшку Джо с двумя мордоворотами, Халком и Вэллом, по бокам.

Старый хряк ничуть не изменился за тот месяц, что мы провели в столице – ну, разве что прибавил на пару фунтов в весе. Всё та же бочкообразная фигура, крохотные свиные глазки, хомячьи щеки, черная борода, усики, пышная шевелюра того же цвета… Мясистые губы напоминают двух разжиревших дождевых червей.

Мало кто мог подумать, что этот человек – наиболее влиятельный из всех, оказавшихся по ту сторону закона. Те, кто пытался сместить его, уже давно покоятся в сырой земле, ибо конкурентов дядюшка привык устранять, едва прознав о их появлении.

Чего-чего, а ума и хитрости Джо было не занимать.

Неожиданно губы-червяки сошлись в подобие улыбки.

Я проследил за взглядом дядюшки и побледнел.

Навстречу главному висельнику уверенно шел Коршун.

– Кого я вижу? – Дядюшка расплылся в широченной улыбке и распахнул навстречу Коршуну объятья. – Мой дорогой Альберт! Рад тебя видеть живым и здоровым!

Коршун учтиво склонил голову, приветствуя главаря.

– Но где же моя ненаглядная Литолайн? – спросил дядюшка, выгнув губы в скорбной печали. – А, Коршун? И твой друг, Лис?

– Их схватила стража.

– Не стоит так шутить, мой дорогой, – лицо дядюшки посуровело. – Времена нынче сложные, не до хохм… Так что ты попробуй объяснить мне, недалекому, с чего бы это страже вдруг хватать Лиса с девчонкой?

Герберт видел, как заколебался его друг. Видимо, подобный вопрос окончательно сбил его с толку, и Коршун уже почти поверил в то, что дядюшка тут ни при чем… но он всё же сдержал сиюминутный порыв и холодно произнес:

– С того, что ты, Джо, решил нас убрать!

– Убрать? Вас? – Толстяк зашелся в приступе дикого хохота, более похожего на свинячий визг. – Ох, не смеши меня, Коршун! Мог бы и Дейдре поручить с вами расправиться, коли б надо было…

– Но не стал же, так ведь? Решил всё сделать чужими руками… ни себя, ни своих кровью не марать… Гнида ты, Джо. И по главному закону висельников ты должен умереть…

Выхватив кинжал, Коршун метнулся к дядюшке. Тот явно не ожидал такого поворота событий и громко заверещал:

– Убейте его!