Читать книгу - "Рафаэль - Лорел Гамильтон"

чтобы он мог поцеловать меня уже в губы. Это был хороший поцелуй — нежный и полноценный, но все еще достаточно приличный с точки зрения публичности. Мы могли бы просто стоять и целоваться вот так в коридоре, и никого бы не смутили своим поведением. Я отстранилась, чтобы посмотреть в шартрезовые глаза Мики — золотые и зеленые одновременно, такие, какие могли бы быть у кота, потому что это были глаза его леопарда, запертые в его человеческом лице. Если слишком долго проторчать в животной форме, то однажды ты вернешься в человеческую уже не полностью. Из-за этого Мике приходилось носить очки с диоптрием, потому что леопарды плохо видят вдали — если что-то находится слишком далеко, чтобы охотиться на него или напасть, то это уже не так интересно, как то, что двигается прямо у тебя перед носом. Солнечные очки, которые он все еще носил на публике, чтобы спрятать глаза, тоже были выписаны по рецепту, и я этого не знала. Но это объясняло, почему он так часто носил очки в помещении.

Я уставилась на него, практически глаза в глаза, хотя мои ботинки были скорее военного типа, так что микины клубные туфли добавляли ему пару дюймов. Но он носил их не для того, чтобы казаться выше, а потому что их выбрал для него Натэниэл. По своему же выбору Мика обычно носил кроссовки или хорошие модельные туфли. У нас обоих в гардеробе были вещи, которые выбрал для нас наш третий.

Натэниэл воспользовался кольцом наших рук, чтобы развернуть меня к себе так, словно в его голове играла какая-то музыка, которую я не слышала, и он приглашал меня на танец. Мика отпустил нас обоих и отошел в сторонку, чтобы дать нам пространство для реализации того, что задумал Натэниэл, потому что одного только этого танцевального движения хватило, чтобы понять: у него в планах нечто поинтереснее микиного поцелуя.

Издалека глаза Натэниэла казались темно-фиалковыми, но с близкого расстояния становилось ясно, что они просто сиреневые. В водительских правах ему пришлось указать голубые, потому что фиолетовых там просто не было. Естественным цветом его глаз был светло-лавандовый, а нынешний более темный оттенок дал мне понять, что Натэниэл в приподнятом настроении. Одну руку он положил мне на поясницу, а другой обхватил мою ладонь, и буквально начал со мной вальсировать. На секунду я стушевалась, как это всегда бывает, когда мне приходится, но заставила себя перестать закрываться так сильно от него и от нашей связи, и вот я уже нормально танцую, потому что Натэниэл знал, как это надо делать.

Мы танцевали в коридоре и он смотрел вниз, на меня, а его глаза сияли от счастья, и это настроение заполнило меня, как и его навыки в танцах. Я рассмеялась вслух, переполненная счастьем, которое буквально пузырилось из него наружу. Интересно, что сделало его таким счастливым? Он притянул меня ближе, используя ладонь, которую держал на моей пояснице, и я почувствовала, в каких еще местах у него было приподнятое настроение. Ощущение его, прижатого так близко ко мне спереди, заставило меня оступиться. Меня накрыло флешбэком о том, что они с Микой делали сегодня днем, и от этого у меня подогнулись колени — так, что я бы упала, если бы он меня не подхватил. Мне нравилось быть зажатой между ними двумя во время секса, но с приближением их свадьбы наш по большей части гетеросексуальный Мика старался работать над своими проблемами по части свиданий с мальчиками без девочек.

Мне удалось выговорить голосом, хриплым от накативших воспоминаний:

— Прости, что я это пропустила.

— У тебя еще будет шанс. — Ответил Натэниэл, поднял меня над полом и закружил, смеясь.

— Это не просто штучки между парами, вы разделили свои чувства и мысли. — Заметил Рафаэль.

Натэниэл поставил меня на пол, но продолжал обнимать, а я обнимала его. Колени у меня больше не подкашивались, но мы ведь еще не поцеловались. Натэниэл хотел поделиться со мной своей радостью, но он еще не закончил.

— Да. — Ответил он Рафаэлю, но продолжал смотреть на меня. Он наклонился, чтобы поцеловать меня, и я привстала на цыпочках, чтобы помочь ему в этом.

Мои глаза были закрыты, но я знала, что Мика позади меня отошел к веркрысам. Он не был привязан ко мне так, как Натэниэл, и все-таки он — мой Нимир-Радж, а там своя магия. В следующий миг Натэниэл поцеловал меня, и я забыла обо всем остальном.

Наши рты будто бы продолжительно замкнулись друг на друге, его руки прижимались к моей спине, а мои куда более маленькие ладони оглаживали его мускулистую спину. Руки Натэниэла старались обойти мою плечевую кобуру с девятимиллиметровым Спрингфилдом EMP и большой нож, который крепился вдоль моего позвоночника, а также дополнительные патроны справа от моей кобуры и внутреннюю набедренную кобуру с Зиг Сойером. Натэниэл предположил, что я все еще чувствую себя так, словно изменяю своему старому Браунингу BDM, потому что девятимиллиметровый Спрингфилд ношу каждый день, а Спрингфилд сорок пятого калибра — когда я на вызове, как маршал. Я почувствовала, что он скучает по моему телу под своими руками безо всех этих ремней и оружия. В какой-то момент я не была уверена в том, чьи мысли, руки, рты и тело кому из нас принадлежали. Я попыталась вернуть себе контроль или что-то типа того, но вдруг почувствовала, как проснулся Дамиан. Внезапно мир сузился до нас троих, и я ощутила его первый вдох — как у пловца, который почти захлебнулся, но боролся за свою жизнь.

В следующий миг мы уже смотрели на него, и самые яркие зеленые глаза, что я когда-либо видела у человеческих созданий, уставились на нас снизу вверх, пребывая в объятиях молочно-белой кожи, которую можно получить только если у тебя от природы рыжие волосы и ты провел тысячу лет в темноте. В его волосах не было золотистого проблеска, как это обычно бывает у рыжих, и цвет казался темнее — настоящий красный вместо того или иного оттенка оранжевого, которым он мог бы быть.

— Что это? — Спросил Рафаэль.

— Дамиан проснулся. — Ответил ему Мика в тот же миг, как мы с Натэниэлом разорвали поцелуй и посмотрели друг на друга.

Глаза у Натэниэла были зелеными, и, поскольку я все еще могла видеть и чувствовать сквозь него, я знала, что мои были такими же. В какой-то момент это меня напугало, но Дамиан оборвал эту нить, оставив нас одних в наших собственных телах