Читать книгу - "Королевская кровь. Темное наследие - Ирина Котова"

«Демьян. Милый. Это же я. Демьянчик, родной мой…»

Запах крови и слез. Мечущаяся жертва, которая так долго убегала и так сладка на вкус. Она прыгает от него, кричит, боится, и охотничий инстинкт заглушает рассудок. Хочется больше крови и сочного мяса, но запах молодой самки смущает зверя, и он вынюхивает жертву, снова пробует ее кровь.

«Ты обещал, что мне не нужно тебя бояться!»

Короткий поцелуй, резкое движение, вызвавшее ярость – и за несколько мгновений переплавившее жажду крови в жажду иного свойства.

«Я твоя жена! Жена!»

Бермонт опустился перед окровавленным алтарем на колени, прислонился к нему лбом. Запахи все еще были сильны, и руки на теплом камне сами по себе сжались, требуя оборота. Не имело значения, что он был заражен, что не контролировал себя. Виноват. Не предусмотрел, отмахнулся от предупреждения старого Тайкахе и своего божественного покровителя, слишком сильным себя чувствовал, слишком счастливым. Урок собственной ничтожности перед судьбой он усвоил хорошо, но какой ценой? Как исправить содеянное по самоуверенности и гордыне?

Бермонт поднял голову, упрямо взглянул на своего божественного прародителя.

«Я подвел тебя. Но я все равно приду к тебе. И ты ответишь мне, чего бы мне это ни стоило».

Бог не стал говорить, хмурясь на дерзость сына своего, и Демьян широкой ладонью провел по бурым подтекам на алтаре, чувствуя кожей холод скалы, поднимающейся из земных недр. Давным-давно этот камень использовался как брачное ложе для мужчин их рода. Здесь, в полумраке, делал король невесту женой – считалось, что под кровом Хозяина лесов дитя получится сильнее, крепче, и монарх возьмет от женщины больше сил. Но уже несколько сотен лет не брали здесь берманы клана Бермонт своих жен. Только приводили наутро, капали на алтарь кровью в подтверждение того, что брак свершен.

Что же, Демьян чувствовал, как бурлит в его жилах сила, не сравнимая с той, что была у него прежде, и теплая зима, расходящаяся по Бермонту, подтверждала верность давней традиции. В любом случае он отказался бы и от этой силы, и от этого тепла, только бы вернуть себе Полину.

Под его пальцы мягким ковром стелились поднимающиеся с каменного пола новорожденные светло-зеленые мхи, закрывая руны по краям алтаря и кровь его жены, а черный камень от отчаяния потомка Хозяина лесов вдруг начал со стоном уходить обратно в скалу – Демьян отнял руки, посмотрел на вдавленные в плиту глубокие отпечатки ладоней, уже зарастающие мхом, поднялся и вышел.

Вечером к дверям его покоев пришел Свенсен. Попросил выслушать, опустился на колени, снял нож, положив его перед собой. И, ничего не утаивая, рассказал, как с другими берманами искал взбесившегося короля, чтобы убить его.

– Ты волен взыскать с меня, – сказал Свенсен покаянно. – Единственным человеком, кто верил, что тебя можно спасти, была твоя королева. И если бы мы нашли тебя раньше, то ты был бы мертв. Она спасла тебя, увела в тайный ход – дверь захлопнулась прежде, чем мы проникли туда. Спасла и второй раз здесь, в коридоре. И третий, – добавил он тяжело.

– Встань, Хиль, – сухо ответил Бермонт. – Ты знаешь, что я поступил бы так же. Потому я и не уничтожил нападавших, что они были правы – по сути, не по чести. По чести они должны были служить Полине, пока я не умер, но кто мог подумать, что есть спасение? Встань. Мне не за что тебя винить. Только себя.

Свенсен поднялся, взглянул на хмурого короля.

– Что ты будешь теперь делать? – спросил он. – Что я могу сделать для тебя?

– Сейчас – к жене, – сообщил Демьян. – Ночь буду с ней, а завтра отвезешь меня к Тайкахе. Хочу поговорить с ним.

Эту ночь он не спал – слушал биение сердца и сиплое дыхание своей медведицы, устроившись рядом и глядя на мерцающую поверхность пруда, мягко тыкал ее носом, когда она начинала едва слышно поскуливать, подпихивал к пасти мясо. Наутро силой напоил ее водой с медом, залечил укусы на себе и улетел в тундру.

Старый шаман на морозе, при свете короткого дня – еще немного на север, и начнется долгая полярная ночь, – под трепещущими занавесями северного сияния свежевал оленя. И на запах крови прибежали и крутившиеся неподалеку волки, чующие силу старого человека и не смеющие приближаться, и пушистые юркие песцы, и остроносые тявкающие лисы, задирающие мордочки и жадно нюхающие воздух. Бермонту и самому был приятен запах свежей крови, но пришел он не за этим. Сел на снег, скрестив ноги и ожидая, пока закончит старик свое дело. Тот только покосился на него, срезая острым лезвием куски мяса и выкладывая их на свежеснятую шкуру – замерзнет, вымерзнет, вкусно будет.

Долго шаман орудовал ножом. Кинул потроха подбежавшим хищникам, цыкнул на них, начавших жадную возню с рычанием, – и зверье послушалось, стало есть чинно, не огрызаясь и не пытаясь утащить кусок побольше. Выломал пару ребер со свежатиной, сел перед королем на снег, отдал одно ему измазанными в крови пальцами, сам вгрызся в другое.

Некоторое время мужчины молча ели. Затем умылись снегом – тот окрасился в розовый, кровавый. Тайкахе требовательно протянул руку, и Демьян отдал ему обглоданное ребро. Шаман несколько минут всматривался в него, вслушивался, и лицо старика с красными разводами казалось даже жутковатым.

– Великий Медведь сердится, – скрипуче сказал он наконец.

– Это я чую, – тяжело ответил Демьян, – поэтому и хочу узнать всё, что ты можешь мне сказать, прежде чем идти за помощью.

– Лапа у него тяжелая, – шаман искоса, прищурившись, взглянул на короля. – Обождал бы.

– Переживу, – Демьян погладил по шкурке подбежавшего лисенка, и тот быстро-быстро стал облизывать его пальцы. – Ты ощущаешь ее сейчас, Тайкахе? Что ты видел?

– Прошлое видел, алтарь в крови и брак свершившийся. И будущее видел, солнце целительное и сына вашего, – не переставая вертеть в руках оленье ребро и глядя куда-то сквозь собеседника, сообщил старик, – и смерть жены твоей видел. Запутали меня духи, – он постучал ладонью по снегу, и вокруг заискрились, заблистали взметнувшиеся снежинки, – заиграли. Где явь, где ложь? Видел я, как душа уходит на оборот, а что дальше – живым уже недоступно, медвежий сын.

– Позвать душу сможешь? – спросил Бермонт выжидательно.

– Э-хе-хе, – застонал шаман. – Лучше тебя никто не позовет, медвежий сын. Но обряд проведу, не сомневайся. Только надо, чтобы было куда душе возвращаться. В хилом теле не задержится. Приходи, когда здорова телом будет.

Он снова завздыхал, открыл рот, будто собираясь что-то сказать, закрыл его. И все-таки произнес:

– Иди, медвежий сын. И не печалься. Замыслы богов трудно понять из-за краткости нашей жизни. Но так я думаю: все это нужно было, чтобы твою силу увеличить. Теплынь-то какая, – он махнул рукой, сощурился, и Демьян невольно усмехнулся – морозец хорошо щипал кожу, но для этого времени и правда было тепло. – А может, еще для чего пригодится, мой король? Да и чем сложнее цель, тем больше вира. Твою виру заплатила жена. Но сам подумай: не было бы твоей крови в ней – она бы уже умерла. Не всегда плохое плохо. Бывает, плохое оборачивается хорошим.