Читать книгу - "Год Крысы - Андрэ Нортон"

Она отвернулась, чтобы взять резную полированную шкатулку с полки у себя за спиной. Я не могла истолковать резьбу — этому меня не учили, — но я знала, что узор имеет смысл, и, возможно, зловещий. Несколько таких коробочек были надежно спрятаны во внутреннем шкафу, и с ними обращались как с бесценным сокровищем.

Равинга вынула из шкатулки двух кукол. Одна из них явно была Алиттой, такой, какая я сейчас, одетая в роскошное платье цвета последнего солнечного отблеска — бледно-розовое, постепенно тускнеющее до серого, усеянное алмазными звездами.

Другая, составившая ей компанию… я не знаю, почему меня внезапно пробрал озноб, я ведь не из тех — или я так думала тогда, — кто пытается заглянуть в будущее. Но сейчас, изучая мужчину, облаченного в великолепие коронационного платья… нет, Этот усыпанный драгоценностями, широкий всплеск синевы каким-то образом оказался им! Когда я впервые встретила Хинккеля, я могла пренебрегать им, как слугой. Всем было хорошо известно, что даже его собственная семья не видела причин им гордиться.

Но все же всем было известно и то, что тот, кто может выдержать пять испытаний, должен обладать силой и мужеством, превосходящими обычные ожидания. К тому же его сопровождал песчаный кот, которого избегает всякий находящийся в здравом уме. И все равно трудно было относиться к нему иначе, как к неиспытанному юнцу, ниже тех, кто ездит с воинами.

— Почему? — Я подняла руку, отягощенную усыпанными драгоценными камнями браслетами, надетыми Равингой, чтобы указать на изображение сначала меня самой, потом — человека, бывшего Хинккель-джи, новым императором.

Равинга положила руки на головы фигурок,

— Послушай, девочка. Я решила сделать эти фигурки втайне. Никто не будет о них знать, кроме нас двоих. Но все подобные творческие порывы посылает нам Дух, созидающий и пронизывающий и нас и нашу землю. Можешь быть уверена, что я говорю правду, когда утверждаю, что вам обоим предстоит новая жизнь — не из-за того, что уже случилось, а из-за того, что грядет.

Мне все равно было не по себе, но я поняла, что настоящих ответов не получу и остается только ожидать того, что мне предстоит, Я давно усвоила, что невозможно предвидеть будущее в точности, и мне следует принять это бремя — хотя я и не могла сделать этого со спокойной душой.

Так что я послушно пошла за Равингой — но не в лавку, в привычную для меня обстановку, а путем, которым мы ходили редко, ведущим во двор позади. Там были люди, поднявшиеся нам навстречу и почтительно поклонившиеся — сначала Равинге, а потом, чуть ниже, мне.

Поскольку я собиралась потребовать верховной власти в Доме, ожидавшие нас люди не были обычным сопровождением. Вместо стражников здесь были женщины, хотя и одетые как воины. Они приблизились к украшенному паланкину, четыре из них заняли свои места, по одной у каждой из угловых жердей. Четыре других окружили его как охрана, а последняя держала в одной руке маленький алмазный мобиль, а в другой — жезл, к которому было прикреплено знамя с эмблемой Дома, вычеркнутого из всех записей более десяти лет назад.

Она возглавила нашу пышную горделивую процессию и направила ее из пыльного двора на улицу, ведущую к дворцу и, возможно, новому будущему, сулящему мне неизвестно что. Передо мной звенел мобиль. Я слышала его, несмотря на звучание других таких же, подвешенных перед каждым зданием. Эмблема Дома реяла высоко, пока знаменосица громко возглашала: «Вуроп!»

Чем ближе мы подходили к дворцу, тем более переполненными становились улицы. Складывалось такое ощущение, что все население королевства собралось здесь. Но дорога освобождалась для нас в ответ на крик нашей предводительницы. Мой паланкин не был единственным, виднеющимся в толпе, и клич не только нашего Дома звучал над ее гулом.

Поскольку мое любопытство было пробуждено этим действом, которое никогда прежде в моей жизни не разыгрывалось, я озиралась по сторонам, думая — заметил ли кто-нибудь, что знамя уничтоженного Дома так дерзко выставлено напоказ. И я медленно начала осознавать, что мое появление действительно замечено несколькими молодыми аристократами, ехавшими верхом, один или двое из них пробились поближе и уставились на меня грубо и плотоядно.

Я еще не входила в пору и не стремилась к этому. Юноши и мужчины, которых я встречала, в моих глазах значили меньше, чем такие женщины, как Равинга и другие, решительно посвятившие жизнь своим талантам.

Много раз в поездках по рынкам дальних королевств я встречалась с людьми, восхищавшими меня своими достижениями. Мне всегда казалось, что женщины, в чью жизнь вмешивается супружество, вместе с изменениями в собственном теле и роде занятий теряют важную часть себя.

Так что теперь меня раздражало внимание этих самоуверенных и бесцеремонных воинов; я была рада, что, по обычаю, мое ближайшее окружение будет одного пола со мной.

Первое собрание императорского двора всегда проходило в огромном амфитеатре в центральной части дворца, со всех четырех сторон окруженном четырехэтажными корпусами.

Широкий лестничный пролет в дальнем его конце служил основанием массивного трона. Двумя ступенями ниже трона стояли меньшие престолы пяти королев. И много ниже — табуреты придворных чиновников и высшей знати, в основном представителей пяти ныне существующих Семейств.

Они были уже заняты людьми в одеждах ярчайших цветов, со множеством драгоценностей, что свидетельствовало об их положении, а нижний уровень был заполнен паланкинами и спешившимися воинами, оставившими своих па-ориксенов за пределами дворца. Увидев эту толпу, я начала сомневаться, что мне удастся пробиться к ступеням и взойти на них, когда придет время изложить мою просьбу. Однако предводительница моего маленького отряда оказалась достаточно ловкой, чтобы справиться с этой задачей, и меня доставили очень близко к лестнице, ведущей к трону.

Едва мы заняли там место, поднялся такой звон алмазных мобилей, что в нем потонули все прочие звуки.